49-летняя Светлана Сухорутченко из Новодружеска, что на Луганщине, одна ухаживает за сыном и отцом, которые передвигаются на коляске. Боевые действия в городе заставили семью покинуть родной дом. Женщина говорит: на Волыни, куда они переехали, их окружили искренней заботой. Однако в эвакуации Светлане повторно приходится решать бумажные дела, которые она почти закончила дома.
Журналисты Вильного радио пообщались со Светланой Сухорутченко. О своей жизни под обстрелами и в эвакуации, новых знакомствах и старых проблемах — дальше от первого лица.
До войны я жила на Луганщине, в городе-спутнике Лисичанска Новодружеске. Почти 20 лет нигде не работала — ухаживаю за сыном с инвалидностью. Влад родился с ДЦП, вдобавок имеет еще и много других сопутствующих диагнозов.
Так случилось, что 5 лет назад мой муж ушел в другую семью, и вся забота о сыне легла на мои плечи. Сейчас ему 19 лет. Это взрослый парень, который не ходит и не может сидеть самостоятельно. Его нужно полностью обслуживать: кормить, мыть, одевать. В уходе за человеком на коляске есть определенные сложности, но я к этому уже привыкла.
Пока сыну не исполнилось 18 лет, я получала на него материальную помощь от государства. Возила также в местный реабилитационный центр и иногда оздоровливала в Одесском санатории.
В последнее время, кроме сына, мне приходится ухаживать еще и за своим отцом. Недавно ему исполнилось 86. Он также передвигается на коляске, сидеть может только когда его посадишь.
Так в заботах о двух взрослых больных мужчинах, сыне и отце, я встретила [открытую] войну.
Сначала я никуда не собиралась уезжать. Думала, все обойдется. Но ситуация в городе усложнялась: перестали работать магазины, аптеки, больница. Начались обстрелы. Сначала мы только слышали взрывы, со временем уже привыкли к ним. Но они становились все ближе и чаще.
Люди начали уезжать из города: выходили на остановку и садились в эвакуационные автобусы. Там почти целые митинги собирались. Постепенно в Новодружеске остались одни немощные и больные, которые самостоятельно уехать не могли.
Мои соседи по дому, которые еще остались, прятались в подвале. Поставили там кровати, навели порядок, сделали все как в квартире. В укрытии они дневали и ночевали.
Однако моим больным мужчинам требовался постоянный особый уход, который в подвале совершенно невозможен. Поэтому мой сын и отец все время находились в квартире, ведь вывозить их на улицу было опасно. Обстрелы могли начаться в любой момент, а с коляской быстро никуда не спрячешься. На руки взять — они тяжелые. Так что в моем подъезде мы были единственные, кто оставался в квартире. Мы могли только молиться, чтобы во время обстрелов в наш дом не попал снаряд.
С каждым днем становилось все труднее. У нас не было ни воды, ни света, ни газа. Мне надо было каждый день обмывать сына и отца, стирать их вещи. Приходилось наливать в таз воды и все в ней делать. Так мы экономили воду.
Еду готовила во дворе на костре. Бывало, варишь обед под открытым небом, а оно летит над тобой. И такой грохот стоит! И не знаешь, что тебе делать — готовить дальше или убегать. Становилось невероятно страшно, даже трясучка начиналась. И с этим не справиться.
Не раз прилетало и в наш двор. Первый раз снаряд попал в будку с электрическим щитком, от которого ток подавался в дома целого квартала. Случилось это среди бела дня. Я тогда только зашла в квартиру, как в нашем дворе раздался взрыв. Мы услышали звон битого стекла. Слава Богу, никто не пострадал — на улице в это время никого не было. Моя квартира тоже уцелела.
После этого город ежедневно обстреливали. Каждый вечер, как по расписанию, все начиналось где-то после 8 часов. В окно я видела, как летят красные шары. Постепенно из нашего дома уехали почти все жильцы. В моем подъезде остались 3 семьи, в остальных — по 1-2 человека.
Было страшно даже мусор вынести на улицу, а мне еду во дворе надо готовить. У сына уже заканчивалось лекарство. Он эпилептик, и ему нужно пить противосудорожные препараты. А их негде взять, аптеки закрыты. Заканчивались и подгузники.
Так под обстрелами мы жили почти месяц. Я понимала: если у сына закончатся таблетки, и у него, не дай Бог, начнется приступ, ему никто не поможет. Так что я стала думать об эвакуации.
Однако с двумя взрослыми людьми на коляске уехать из города было сложно. Как это сделать? Кто поможет мне? Я все время думала: уезжать или нет. Не знала и не понимала, как правильно поступить.
Однажды в Новодружеск приехали волонтеры из ковельского «Благовістя» (церкви, члены которой помогают переселенцам и эвакуируют людей, — ред.). Они привезли гуманитарку и вывозили из города всех желающих. Эти ребята были единственными, кто приехал к нам в то страшное время. Они сразу внушали к себе доверие. Я расспросила у них об эвакуации. Ребята оставили свой номер и сказали, чтобы я думала.
Время шло. Обстрелы становились все более плотными. Связи совсем не было, поэтому я не могла им позвонить. А тут из города выезжали родственники умершей соседки. Я попросила их связаться с ребятами, чтобы они нас забрали.
Волонтеры приехали, как только им передали мою просьбу. Я даже не ожидала, что все произойдет так быстро. В тот вечер я готовила еду во дворе. “Собирайтесь, — говорят, — поехали”. Пришлось все бросить, ведь времени на сборы у нас было мало.
Уже в «бусе» ко мне пришло осознание, что мы едем в никуда. Сижу и думаю: “Еду. Куда я еду? Что с нами будет?”. Хоть останавливайся и возвращайся назад. Дорога длинная, за это время в моей голове прокрутилось много разных мыслей. Однако волонтеры развеяли все мои сомнения. Они так бережно относились к пассажирам, и у меня отлегло от души.
К “Благовістю”, которое стало нашим первым приютом, ехали более суток. Здесь мы наконец-то по-человечески помылись, а главное — отдохнули от обстрелов. Волонтеры все время помогали мне ухаживать за отцом и сыном: кормили их, мыли, возили на коляске. За неделю, которую мы там прожили, помогли отцу решить пенсионные вопросы, зарегистрировали нас как переселенцев и нашли временное жилье.
Они до сих пор поддерживают нас. Это дружелюбные, милосердные, отзывчивые люди. Нам очень повезло, что мы их встретили, и благодарны за их доброту.
Сейчас мы проживаем в селе Туровичи Ковельского района. В дом своих родителей нас поселила волонтер из церкви «Благодать» Надежда Стадник. Жилье бесплатное, мы оплачиваем только коммунальные услуги. Во второй части дома также живут переселенцы, Роман и Людмила. Они из Приволья Луганской области, наши земляки. Поэтому мы хозяйничаем вместе.
В новом доме есть все необходимое для нормальной жизни: ванна, унитаз, вода в доме, газовая плита. Во дворе скважина. Воду оттуда качаем насосом. Правда, с холодами нужно топить печку, поэтому о дровах думаем уже сейчас.
Местные жители в Туровичах приняли нас дружелюбно. Кто чем и как может делятся с нами продуктами. Жители здешнего реабилитационного наркологического центра до нашего приезда скосили возле дома всю траву. А недавно привезли картофель, который сами вырастили.
Хозяева нашего дома, Надя и ее муж Ярослав, также постоянно беспокоятся о нас. Почти каждый день Надя привозит нам все необходимое: лекарства, продукты, памперсы, моющие и гигиенические средства, одежду, обувь. Всего и не перечислишь.
Слава Богу, что когда война выгнала нас из дома, на Волыни мы встретили таких замечательных людей. Волонтеры и простые местные жители готовы в любой момент прийти на помощь тем, кто оказался в трудной ситуации.
Случилось так, что до начала войны я не успела получить решение суда о назначении опекунства над своим совершеннолетним сыном. В конце января в Лисичанске он прошел судебно-психиатрическую экспертизу, которая признала его недееспособным. Однако заседание суда, которое должно было назначить меня официальным опекуном сына, не состоялось. Лисичанский суд эвакуировали в Днепропетровскую область, но никаких документов туда не перевезли.
Теперь без моего официального опекунства Влад не может получить паспорт. Его старый документ уже недействителен, без паспорта он не может оформить статус переселенца и государственную помощь по инвалидности.
Так что я решила заниматься оформлением опекунства повторно. Снова нужно было пройти больницу, судебно-психиатрическую экспертизу, суд. Пока я ездила по инстанциям, соседи ухаживали за моими родными. Иногда приходили на помощь и соседи.
Повторно мы прошли все, что от нас зависело. Уже 6 июля на заседании поселкового опекунского совета меня назначили опекуном сына. В тот же день состоялось заседание суда, который направил Влада на судебно-психиатрическую экспертизу. Однако письмо с решением суда до сих пор не дошло до Луцкой психиатрической больницы. Как долго ждать решения нашей злободневной проблемы — неизвестно.
Я благодарна Богу, что здесь, в эвакуации, мы нашли близких людей, которые стали для нас ангелами-хранителями. С ними мы справимся с любыми трудностями и после победы вернемся домой.
* * *
Мы также рассказывали о благотворительной организации «Спасем Украину», которая последние 3 месяца помогает жителям Донетчины и Луганщины эвакуироваться в безопасные регионы Украины. О том, как волонтеры спасают людей из-под обстрелов и как связаться с благотворителями тем, кто хочет выехать, рассказывает волонтер Дмитрий Лисовский.
Читайте также: