Дым, кровь и части тел — вот что увидел волонтер Богдан Зуяков после обстрела Краматорского вокзала три года назад. Мужчина часами выносил оттуда раненых и погибших, которых потом везли в больницы. Тем временем в одной из них волонтер Руслан Степанов доставлял пострадавших в операционную: людей было так много, что медики просто не успевали помогать им самостоятельно.
К третьей годовщине трагедии своими воспоминаниями о том дне Богдан Зуяков и Руслан Степанов поделились с нашими журналистами.
8 апреля 2022 года около 10:28 утра баллистическая ракета «Точка-У» с кассетными боеприпасами взорвалась над железнодорожным вокзалом Краматорска. В 2023 году погибшими считали 63 человека, а ранеными — 150 человек.
Позже эти данные уточнялись. В 2024 году было известно о 53 погибших, среди которых 9 детей, и 135 раненых, в том числе 34 ребенка.
По состоянию на апрель 2025 года, по данным СБУ, которые Вильне Радио получило в ответ на запрос, погибшими в результате российского обстрела считаются 54 человека, среди которых 9 детей, а ранеными — 135 человек, среди которых 32 ребенка (ранее мы писали, что на момент выхода публикации ответ на запрос наши журналисты не получили).
Накануне обстрела Краматорского вокзала волонтер Богдан Зуяков бывал там не раз: 6 и 7 апреля мужчина помогал разгружать гуманитарную помощь, которую привезли поездом. В ней было печенье, и волонтер выдавал его людям, которые ожидали эвакуации.
«[На вокзале] было полно людей: все перроны заполнены, само здание тоже. Также перед вокзалом было полно машин. Это самая горячая же фаза эвакуации была, поэтому людей было очень много — сотни, тысячи. Все села, города, которые эвакуировались, ехали в Краматорск. Каждый день там была суета, будто в муравейнике», — рассказывает Богдан Зуяков.
8 апреля, в день трагедии, волонтер снова должен был разгружать гуманитарную помощь возле путей примерно в 100 метрах от самого здания. Три года спустя он уже не помнит, то ли поезд опаздывал, то ли сами волонтеры не успевали приехать вовремя, однако в момент взрыва их машина не доехала до здания вокзала примерно полкилометра.
«Мы тогда не поняли, что произошла трагедия. Услышали взрыв, посмотрели, что что-то не так на вокзале. Мы его не видели, потому что какое-то задымление было, что-то непонятное. Сразу побежали туда», — вспоминает мужчина.
Описывая увиденное, Богдан Зуяков использует одно слово — хаос. Говорит, что сначала из-за суматохи было непонятно, что делать: люди бежали и кричали, машины горели, а по асфальту текла кровь. Часть пострадавших растерянно ходила по вокзалу в шоковом состоянии.
«Когда мы помогали людям, еще задымление не прошло. Запах крови, гари, и тут женщина в тумане идет. Она не понимает, где она, что произошло, и ищет свою собаку. А мы видим, что от собаки там, если я не ошибаюсь, на заборе осталась только кожа. Это реально как фильм ужасов был. Будто апокалипсис какой-то наступил», — вспоминает первые мгновения после удара волонтер.
До обстрела Краматорского вокзала Богдан Зуяков никогда не сталкивался со смертью. В тот же день, по словам мужчины, он не просто увидел ее, а максимально почувствовал — на вокзале лежали десятки изувеченных тел, среди которых время от времени попадались и детские.
«Там была палатка, где можно было обогреться, попить чай. Туда детей заводили с матерями. Она как такая палатка-шелтер большая зеленая была. Просто возле нее прилетел кассетный боеприпас, и там много было раненых и погибших. Потом мы ее резали, чтобы у нас были носилки, и накрывали тела частями этой палатки», — рассказывает волонтер.
За работой волонтеры сразу не обратили внимание ни на остатки ракеты с надписью «За детей», ни на воронки от кассетных боеприпасов. Масштабы удара они осознали уже позже.
«Мы бросились людей спасать, не видели ни где прилетало, ни этой ракеты. Только уже потом понимали — ого, ничего себе. Мы приехали уже где-то через минуту, как кассеты попадали, но тогда в этой суматохе не видели этих воронок от кассет, не видели самой ракеты», — говорит Богдан Зуяков.
По словам волонтера, после обстрела на Краматорском вокзале помогали все, кто мог, — полиция, ГСЧС, волонтеры, гражданские. Кто-то выносил раненых и погибших, кто-то выводил с территории пострадавших, которые уцелели, а некоторые помогали не пускать к месту трагедии людей, которые толпились и в шоковом состоянии искали своих родственников.
«Тогда приезжали и просто гражданские люди, открывали машины и говорили: «Заносите к нам». Мы вот просто забрасывали [раненых], заносили в машины гражданских, а они их отвозили в больницу», — рассказывает мужчина.
Тем временем в Краматорской городской больнице №3 вместе с медиками пострадавших встречал волонтер Руслан Степанов. В момент обстрела он также должен был разгружать гуманитарную помощь на вокзале, однако опоздал. Во время удара мужчина был дома, а вскоре уже помогал переносить раненых в операционное отделение.
«Мой дом находится в центре города. От вокзала это примерно четыре километра. Когда произошел взрыв, у меня прям открылись окна. Минут через десять в наш общий волонтерский чат пришло сообщение, что срочно нужна помощь в реанимации. Соответственно, я пошел туда», — вспоминает Руслан Степанов.
Волонтер рассказывает, что в больнице было полно людей, и медики самостоятельно не справлялись — просто не успевали. Некоторых пострадавших стабилизировали там, а тех, кто был в критическом состоянии, везли в Днепр.
«В самом операционном коридоре везде была кровь: на стенах, на полу. Люди кричали, им было больно. Некоторые кричали от шока, потому что, когда им уже вкололи обезболивающее, они все равно кричали: «Помогите, мне больно!». А потом, если не ошибаюсь, минут через 15-20 уже начали подвозить первых погибших, к сожалению», — описывает увиденное мужчина.
Около четырех часов в больницу продолжали везти пострадавших. Вместе с военными медиками Руслан Степанов относил тела погибших в морг. Туда их привозили уже в специальных черных пакетах. О том, что среди погибших были дети, мужчина догадался по размерам этих пакетов.
Многие люди, чьи родные в тот день были на вокзале, некоторое время ничего о них не знали. Богдан Зуяков понимал, что как очевидец знает больше и может помочь. Так мужчина начал искать необходимые контакты и координировать действия людей, которые получили неутешительные известия о своих близких.
«Ко мне обращались люди узнать, где их родственники. Я помню, что из 13 семей, которые обратились, родственники 11 оказались погибшими. Мне потом пришлось звонить и говорить: «Ваш родной в Днепре сейчас. Он, к сожалению, погиб». Рассказывал, что им надо теперь делать: что нужно поехать на опознание, куда обратиться», — рассказывает волонтер.
Богдан Зуяков предполагает, что это занятие помогло ему немного уменьшить влияние трагедии на его эмоциональное состояние, ведь у него не было времени оставаться наедине со своими мыслями. Подобное рассказал и Руслан Степанов.
«В день обстрела у меня было просто непонимание происходящего, у меня был шок. А на следующий день мне реально стало морально тяжело. Я пытался заняться хоть чем-то, чтобы головой не поехать, поэтому занимался волонтерством», — говорит мужчина.
Следующие дни после трагедии оба волонтера по тем или иным причинам бывали на Краматорском вокзале. По их воспоминаниям, некогда людное место было пустым, а вокруг виднелись пятна крови и разбитые стекла.
«Были эти пятна крови на выходах к перронам, были разбиты окна на самом вокзале, но их быстро починили. Люди собрали некоторые игрушки детей, в том числе те, что в крови. Они как раз висят на заборе. Потом уже местные жители игрушки относили в память о погибших детях. Место эвакуации, естественно, перенесли в Покровск на тот момент. На вокзале была пустота, гнетущая атмосфера», — вспоминает Руслан Степанов.
Сейчас Краматорский вокзал возобновил работу, и волонтерам довольно часто приходится его посещать. И каждый раз проходя мимо камня, на месте которого впоследствии должен появиться монумент в память о трагедии, они возвращаются в тот день.
«Как-то я слышал поговорку о вокзале, что это место и надежд, и отчаяния. Кто-то на вокзале получает надежду, кто-то там спасается, кто-то плачет. Очень много эмоций от радости до печали. Это особое место», — говорит Богдан Зуяков.
Ранее мы рассказывали, что через год после обстрела Краматорского вокзала представители Human Rights Watch подготовили расследование трагедии. Они окончательно подтвердили, каким оружием россияне ударили по гражданским и доказали, что эти снаряды все же были на вооружении страны-агрессора.