«Люди начинают думать о мемориализации тогда, когда стоило бы думать о собственной жизни. Они чувствуют, что есть угроза навсегда потерять память об этом», — один из тезисов директора Украинского института национальной памяти Антона Дробовича. Важно не только чествовать героев, но и сохранять их истории для следующих поколений.
Мемориализация войны: как сохранить память о каждом и каждой — это тема одной из дискуссий Фестиваля мнений от благотворительного фонда «Восток SOS». Вильное радио стало информационным партнером мероприятия и оформило комментарии одного из спикеров дискуссионной панели в монолог.
Антон Дробович рассказал о местных инициативах, роли государства и общества в мемориализации, а также вызовах, с которыми сталкиваются громады в условиях войны.
Далее — рассказ директора Украинского института национальной памяти Антона Дробовича от первого лица.
— Принципиально невозможно сохранить память о каждом (защитнике или защитнице, — ред.). И дело не в том, что мы не хотим этого, а в том, что это подтверждает весь мировой опыт. Это происходит во многих странах, даже в таких развитых демократиях, как США. Бывают случаи, когда через 50 лет после боевых действий или плена находят истории людей.
Мы, как свободное гражданское общество, должны действовать. У нас есть государство, которое может ставить задачи, есть академическое сообщество, которое умеет и знает, как исследовать, и общественный сектор, который может контролировать и реализовывать проекты. Поэтому это наша обязанность. И хочу сказать, что украинцы — это не то сообщество, которое ждет, когда закончится война для того, чтобы начать фиксировать самые страшные бои.
Возьмем примеры из Мариуполя или Киевщины: во время боев общины, соседи пытались сохранить память о людях, о защитниках и защитницах, хранили архивы, записывали, где в последний раз видели человека или где место его захоронения.
Сейчас в Украине есть 1469 территориальных общин. Есть громады, такие как Ирпень, которые действуют проактивно, не ожидая, пока кто-то за них сделает шаг. Но есть и те, которые ждут. Мы, кстати, с коллегами из Киевской школы экономики и экспертами фонда партнерства «За сильную Украину», в этом году реализовали исследовательские проекты, чтобы работать с мемориальным пространством в 4-5 громадах.
Мы можем сделать так, чтобы потери правды, знаний и достоинства были минимальными. Потому что это не просто о памяти — это о нашем достоинстве с вами. И мы имеем для этого все возможности, ведь не живем в советские времена, когда мемуары запрещали, людей уничтожали за неправильные действия.
Мемориалы, которые находятся на Михайловской площади и на Майдане Независимости, действительно свидетельствуют о том, что пространство горевания не было задано или предложено государственным фактором. Мое мнение заключается в том, что такое пространство может исчезнуть, а может и остаться. Например, размышляя о том, что делать с мемориалом на Михайловской, я заметил, что там, очевидно, закончилось место. Чтобы разместить портреты погибших, которые у нас есть, их размеры будут такими, что они не будут читаться.
Отдельная задача заключается в том, как перенести этот мемориал. Это должно быть добровольное, хорошо прокоммуницированное и правильное решение о переносе портретов в другую престижную локацию. Это может быть своего рода ритуал, но для этого нужен отдельный бюджет и коммуникационная программа.
К сожалению, у нас в государственном секторе коммуникации находятся в ужасном состоянии. Спланировать нормальную коммуникационную программу для сложного проекта, особенно такого, что касается погибших военных, чрезвычайно сложно. конкурс должен быть хотя бы в такой форме, как, например, во Львове: открытый конкурс и все все видели. Община и мэр города поставили себе задачу создать военный мемориал. Они создали проект, который прошел все конкурсные процедуры, хотя там тоже было много недовольных, но значительно меньше, чем когда такого конкурса совсем нет.
Мы осознаем, что это большое испытание, но, к сожалению, как исполнительный орган, который должен выполнять эти задачи, мы не видим возможностей в государственной линии для реализации такого проекта. Я даже сомневаюсь, стоит ли начинать этот проект без должной поддержки. Это не значит, что правительство плохое — проблема в том, что большинство коммуникационных департаментов не являются конкурентоспособными.
Концепция военно-мемориального кладбища разработана еще до полномасштабной войны. Закон и подзаконные акты также были подготовлены до 2022 года. Мы также создали рекомендации по организации секторов на кладбищах, которые появились еще до полномасштабной войны. Наш институт сделал эти рекомендации в 2016 году, и сейчас мы их обновляем.
Существует культура памяти, как мы действуем там, где нет регуляции и правил. Есть еще политика памяти, например, есть закон о погребальном деле, который определяет, что каждая семья или распорядитель могилы имеет право самостоятельно решать, какое надгробие будет на могиле, как и что на нем написано. Существуют государственные стандарты, но в пределах этих стандартов форма, текст и высота могут быть разными. Например, мама погибшего участника АТО хочет, чтобы на могиле было надгробие, отражающее его личность, и никто не может ей этого запретить.
Семьи могут выбирать, где похоронить своих близких, но создание секторов в некоторых городах, например, в Тернополе, сейчас является предметом судебных разбирательств. Закон регулирует только национальное военное кладбище, а все остальные захоронения являются нестандартизированными. Если городской совет создает сектор, это происходит на их страх и риск, и нужно согласовывать с семьями.
В 2015 году правительство приняло документ под названием «План мероприятий по увековечению памяти защитников Украины на периоды до 2025 года». В этом плане большинство пунктов уже реализовано: создано Национальное военное мемориальное кладбище, разработаны рекомендации по секторам, проведен целый ряд мероприятий в регионах.
Нам нужно проследить, чтобы в 2025 году был принят следующий план мероприятий, который уже должен быть глубже и качественнее. Этот документ определит форму правительственных действий на следующие пять лет.
Как работает система государственной власти и управления? Есть органы, формирующие государственные политики, и есть те, которые их реализуют.
Первые, в частности, включают парламент, который теоретически формирует ключевые политические решения в стране. Далее, следующие органы, такие как министерства, берут на себя формирование специфических политик: образовательной, культурной, оборонной или политики национального сопротивления.
Например, Институт национальной памяти является исполнительным органом, ответственным за реализацию политики памяти. Так же органы местного самоуправления, за редкими исключениями, реализуют государственную политику, но не формируют ее.
Важно различать политику и культуру. Создание культуры — это дело каждого из нас.
Когда вы пишете дневник, создаете онлайн-проект, проводите исследования или просто чтите память о погибших, вы участвуете в формировании культурных практик памяти. Когда же говорим о формировании политик — это требует целенаправленных действий, направленных на изменения в обществе.
Государство имеет специализированные органы, такие как Министерство культуры и стратегических коммуникаций, которые формируют большую политику в культуре. Политика памяти является частью этой сферы. Мы, в частности, разработали методические рекомендации для работы с памятью во время войны и сформировали 10 принципов мемориализации войны.
Громады спрашивают: «Что делать с погибшими? Как о них рассказать?». Здесь на помощь может прийти Министерство обороны. Оно имеет задачу формировать национальное сопротивление, включая информационное обеспечение устойчивости общества. Задача заключается в сохранении и популяризации истории армии, ее подвигов, и в укреплении престижа профессии.
Министерство обороны также может порекомендовать Генштабу специалистов, которые будут фиксировать события войны. Ранее существовал Центр исследования военной истории, который, к сожалению, реорганизуется. Это важное подразделение, которое вело хронику войны. Если Центр не существует, его следует восстановить, поскольку он верифицировал информацию из общественных инициатив.
Следующая важная структура — Министерство ветеранов. Их задача — обеспечить положительное отношение общества к ветеранам. Это влияет на восприятие ветеранов и их поддержку. Также вопросы военно-мемориальных кладбищ связаны с этим министерством.
Нельзя забывать и об Академии наук, которая занимается историей. Министерство образования и науки также играет важную роль в передаче знаний о событиях, что требует синхронной работы всех органов власти.
Наша задача — помочь государству сформировать национальную стратегию мемориализации российско-украинской войны. Сегодня мы живем во времена, когда есть свобода говорить правду о войне, публиковать воспоминания и документы.
Когда мы говорим о мемориальной политике, она касается места, события и участников. Например, мы должны знать о предателях, ответственных за смерть людей. Это часть мемориализации. В переходном правосудии есть понятие «право на правду». Наша уголовная юстиция не справится с количеством преступлений, совершенных во время войны, но память является тем, что обеспечивает нас знанием о прошлом.
Экспертов в этой сфере, с которыми не стыдно поехать на международную конференцию — примерно десять на всю Украину. И с этим нужно работать, ведь с одной стороны есть проблема, а с другой — давайте не забывать, что мы — община во время полномасштабной войны. Устанавливаются памятники, демаркируется пространство, создаются цифровые проекты.
Мы, например, дискутировали с коллегами из Центра городской истории Львова о том, что смелость общин и людей часто зашкаливает. Люди начинают думать о мемориализации тогда, когда стоило бы думать о собственной жизни. Они чувствуют, что есть угроза навсегда потерять память об этом.
В нашем институте есть виртуальный архив «Устная история», где мы собираем свидетельства людей после Революции Достоинства. Существует специальная методология отбора воспоминаний. Это одна из форм документирования реальности с точки зрения исторической науки.
Во время войны мы имеем десятки книг о современной войне, в отличие от Второй мировой, когда такие свидетельства отсутствовали. Поэтому важно поощрять документирование этих процессов, поскольку это может стать бесценным для науки и искусства.
Анализируя, что уже сделано, можно отметить, что создано, по крайней мере, 3-4 национальные книги памяти. Существует мемориал и место памяти ритуального поминания всех, кто погиб во время войны, которая началась в 2014 году.
Прямо возле Министерства обороны построен мемориальный комплекс с разработанным специальным ритуалом и книгами памяти. Во время войны он не действует из-за опасности поражения, ведь мы не хотим потерять его от российской ракеты.
Кроме того, в музее Второй мировой войны состоялись по крайней мере 2 большие национальные выставки о Второй мировой войне, а в Военно-историческом музее на втором этаже создана целая экспозиция о российско-украинской войне.
Общественные организации, особенно матери и жены погибших военных, создали десятки организаций по всей стране, которые занимались различными делами: от благоустройства секторов захоронений до создания мемориалов и форм временного почитания.
Но мы должны признавать, что этого недостаточно и что, как нации, нам нужно больше уделять внимания этим вопросам, но не стоит обесценивать работу всех этих людей.
Ранее мы рассказывали, что в Киеве могут переименовать улицу Герцена в честь погибшего защитника Мариуполя — «азовца» Василия Копаня. Кто подал петицию?