18 февраля 2015 украинские войска вышли из Дебальцево. Немного ранее из города перестали эвакуировать мирных жителей, так как оккупанты перекрыли трассу на тогдашний Артемовск — «дорогу жизни». Но сотни взрослых и малышей все же успели под обстрелами вывезти волонтеры. Мы расспросили одного из них, Евгения Ткачева о том, как менялся город, как выживали люди и как последняя поездка чуть не стоила ему жизни.
Евгений Ткачев как волонтер гуманитарной миссии «Пролеска» начал возить гуманитарную помощь в Дебальцево осенью 2014 года. Это были продукты, медикаменты, помогали международные гуманитарные организации. Вспоминает — освобожденный город начал оживать после трехмесячной оккупации.
«Август-сентябрь, может еще октябрь, это было мирное время в Дебальцево. Банки начинали работать, все социальные службы, восстанавливали крыши, вставляли окна. Когда началась эскалация, люди были очень разочарованы. Соответственно, было большое напряжение. Только чудом и Божьей милостью машины таких волонтеров, как я, не были разграблены. Боевики — они далеко, правительство еще дальше. А мы, кто привозил помощь, были рядом, много негатива выливали на нас», — рассказывает благотворитель.
Когда зимой началось обострение, туда везли продукты, а оттуда — людей, которые хотели спастись. Кто-то скрывался в подвалах, кто-то в бомбоубежищах. Совершали несколько рейсов в день. О возможности выехать из города, который содрогался от обстрелов, быстро узнали местные.
«Тогда еще в Украине был «ВКонтакте», я подписался на группу Дебальцево, делали объявления. Хватило несколько объявлений, чтобы об этом знал весь город, а также родственники и друзья. Звонили из Европы, из Америки, России, просили вывезти. Иногда кричали: наденьте хоть наручники и мешок на голову, но вывезите мою маму/папу! Потому что старики до последнего не хотели ехать. Были такие случаи, что привозишь продукты, а они отказываются. Затем звонят дети их и говорят, что они уже согласны. А на следующий день уже вывозить никого…», — вспоминает Евгений.
Для эвакуации пришлось переоборудовать грузовой микроавтобус и поставить пассажирские сиденья. Его обклеил красными крестами, чтобы показать: здесь — гражданские.
«Было 5 мест для сидения, но туда залезали по 7-8 человек, с детьми, домашними животными. Люди ко всему привыкают, даже к обстрелам. Когда 1-2 «бабаха» — 7 человек в машине. Когда 3-4 — уже никто не хочет ждать следующую. Каждый брал с собой хоть сумку с вещами. Для лежачих просто клали матрас на пол и вывозили», — объясняет волонтер.
С тех пор у него осталось не так много воспоминаний: сказалась постоянное напряжение, много рейсов. Врезались в память люди, которые неделями сидели в бомбоубежищах. От влажного воздуха у детей начинался кашель, пневмонии. Но их родители почему-то не хотели ехать — этого Евгений не может понять до сих пор. Только брали у волонтеров лекарства, антибиотики и учились сами делать уколы малышам.
«Запомнился один звонок. Когда было что-то похожее на затишье, люди могли подняться на 4-5 этаж какого-то здания и поймать мобильную связь. Позвонили и сказали: мы неделю ели сухую сырую гречку из тех пайков, которые вы привезли. Не было возможности выйти на улицы даже набрать снега, чтобы растопить, или воды из лужи. Такие были интенсивные обстрелы”, — рассказывает благотворитель.
Запомнилась и ситуация в Чернухинской исправительной колонии. Люди были брошены на произвол судьбы, заключенных уже никто не охранял, охранников разоружили, чтобы не было провокаций. Все было «на честном слове» самих заключенных. Прилетали снаряды, были дыры в стенах, они могли убежать, но сидели там, голодные. Начальник тюрьмы просил привезти любого жира, потому что без жирной пищи сразу «просыпается» туберкулез и могла быть вспышка:
«Мы пытались помочь. Ибо на голодных детей или стариков многие готовы пожертвовать, а на заключенных — сами понимаете».
В рейс Евгений выезжал рано утром, так было спокойнее и больше времени для нескольких поездок. Хотя спокойнее — не то слово, которым можно описать Дебальцево в начале 2015 года. Все равно приходилось ездить под обстрелами:
«Очень часто едешь по дороге, через 10 минут по ней же возвращаешься, а там посреди дороги яма дымится или снаряд неразорвавшийся. Было такое, что залпы «Градов» обгоняли. Видели, что в нашу сторону ложится кассета «Града», и — газ в пол, несмотря на ямы и крики пассажиров, потому что нужно быстро ехать. Было такое, что забираем людей, а потом звонят через 15 минут и говорят, что этой остановки, где они стояли, уже нет».
Иногда из-за особенностей гибридного конфликта волонтеры сами не знали точно, кто сейчас контролирует участок, куда они едут.
«В селе за Углегорском раздавали гуманитарку, и выяснилось, что это уже даже не серая зона. Подошли к нам представители той стороны, спросили, что мы здесь делаем. Потом сказали проехать чуть подальше, потому что здесь опасно. Возвращаемся назад — украинские военные, которые нас туда и пропустили и не предупредили, стали говорить, а чего вы туда заехали», — рассказывает Евгений.
Время от времени на въезде в Бахмут спасенных уже ждали большие автобусы международных организаций или волонтеров. Иногда людей везли на ж/д или автовокзал, принимала переселенцев и местная церковь «Слово жизни».
9 февраля 2015 — последний день, когда еще можно было вывезти людей по Дебальцевской трассе. Но в то утро Евгений об этом еще не знал. Как всегда, в 6 часов отправился в свой последний дебальцевский рейс.
«Подъезжая к Логвиново, я заметил, что отступает батальон «Донбасс», человек 15 вооруженных и 2 БМП. Остановили, сказали, что там дальше где-то БТР сепарский проехал и может постреливать вдоль посадки. Я еще подумал, почему столько людей отступают от одного БТРа. Трассу не перекрыли, ничего. Впоследствии где-то за километр увидел танк. И мне показалось, что на нем флаг «ДНР», но я не мог в это поверить», — вспоминает благотворитель.
Не могли поверить в это и полицейские в Дебальцево, к которым обычно он приезжал уточнить маршрут. Посмеялся и тогдашний мэр, который помогал волонтерам. В тот день Евгений раздал гуманитарную помощь и уже возвращался, ехал за колонной украинских военных — имел такую привычку, чтобы быстрее проходить блокпосты и делать больше рейсов.
«И вот у меня срочный звонок — попросили забрать дедушку и бабушку. У меня мест уже не было, но там очень просили. Решил вернуться, сказать им, пусть готовятся, часа через 3 заберу. Там бабушка килограмм 150, нужна помощь. Сказал, чтобы соседей позвали или кого-то нашли, чтобы ее перенести. Эти 10-15 минут, наверное, и спасли. Возвращаюсь, а эта колонна, за которой я ехал — машины горят, раненые, убитые на дороге. И «ополченцы» дорогу перекрыли. Они осмотрели машину, увидели, что там больные, старики. Сказали — не хотим брать грех на душу, езжай отсюда быстрее. Поехали дальше и выехали на острие атаки под прицелы украинской армии. Но Бог миловал, никто в суматохе не выстрелили», — делится воспоминаниями Евгений.
Его автомобиль, говорит, была последним, которые вывез людей «дорогой жизни» из Дебальцево в тогда еще Артемовск.
Читайте также: