Поддержите Вильне Радио
Для государства эвакуация обычно заканчивается там, где остановился поезд или автобус. Для человека же именно здесь и начинается самое сложное: поиск временного приюта и работы, восстановление утраченных документов, преодоление трудностей со здоровьем — и физическим, и психическим, а порой и полная социальная изоляция.
Благотворители и волонтеры отмечают: эвакуация должна продолжаться до тех пор, пока человек не сможет вернуться к полноценной жизни. Однако государство до сих пор не может этого обеспечить.
Обсудили это несоответствие в рамках форума «Полный цикл эвакуации, невидимые люди прифронта» от благотворительного фонда «СхідSOS», где Вільне Радіо выступило информационным партнером.
Тысячи эвакуированных покинули свои дома без паспортов, справок, свидетельств. Без них они не могут получить медицинскую помощь, пенсию и другие выплаты — эти люди буквально исчезают для государства.
В отчете благотворительного фонда «Схід SOS» «Невидимые люди прифронтовой территории Украины»представлены результаты исследования влияния гуманитарной ситуации на одиноких маломобильных людей в населенных пунктах прифронтовой территории.
Согласно выводам, одной из ключевых потребностей жителей таких территорий является доступ к своевременной и достоверной информации об эвакуации, гуманитарной поддержке, а также возможность восстановить утраченные документы.
Системным восстановлением документов никто не занимается, сетуют благотворители.
Поэтому негосударственные организации, такие как гуманитарная миссия «Пролиска», берут это на себя: покрывают сервисные сборы, организуют поездки в ГМС, сопровождают тех, кто не может передвигаться самостоятельно.
«Только за одну неделю мы оформили 100 паспортов за свой счет. А всего — более 8 тысяч за время войны. Иногда приходится возить людей по 300–400 километров. А это лежачие, пожилые, часто без сопровождения», — рассказывает руководитель миссии Евгений Каплин.
Иногда равнодушие системы буквально стоит жизни. В одном из случаев представители гериатрического пансионата должны были везти 40 подопечных в банк для физической идентификации. Двое умерли в дороге.
Даже когда удается найти временное жилье, гарантии, что человек останется, нет. Ключевым остается доступ к работе — и для людей с инвалидностью, и для всех трудоспособных.
Согласно отчету «Схід SOS», среди историй самостоятельного выживания часто речь идет об одиноких людях или парах, которым удалось эвакуироваться и найти поддержку. Но были и те, кто не смог позаботиться о себе из-за травм, инсультов или стресса. Именно для них доступ к жилью с условиями достойной жизни и поддержкой — критически важен.
Городской голова Чорткова Владимир Шматько делится примером: «Евгений из Покровска — парализован. Его мама потеряла ногу, живет с бабушкой. И он говорит: «Я не хочу просто жить и умереть. Дайте мне работу». И мы ищем, как ее дать».
Не имея работы и более-менее четкого представления о будущем на новом месте, часть эвакуированных возвращается — иногда даже на оккупированные территории.
Наибольший риск — равнодушие окружения, подчеркивает чиновник.
«Этот сложный период трансформации общества продлится еще несколько лет. Но если мы не сделаем больше — мы потеряем этих людей», — отмечает Владимир Шматько.
В Чорткове реализуют программу интеграции переселенцев. Впрочем, как отмечает городской голова, этим вопросом занимаются не в каждой общине — не хватает государственной стратегии.
«Мы делаем очень мало, чтобы удержать этих людей в Украине. Я принципиально не употребляю слово «ВПЛ». Они не переселенцы, они дома. В Украине», — говорит чиновник.
Среди эвакуированных есть те, кто нуждается в особом уходе — это люди с инвалидностью, психическими расстройствами или тяжелыми заболеваниями. Их недостаточно просто вывезти в безопасное место — таким людям нужен постоянный уход.
В отчете «Схід SOS» зафиксировано, что из 46 подробно опрошенных маломобильных людей, людей с инвалидностью и пожилых — почти половина (22 человека) не могли выжить без постоянной помощи. Это означает, что каждый второй человек был полностью зависим от постороннего ухода. Чаще всего о них заботились родственники, знакомые или никто. Именно эта категория является наиболее уязвимой и наименее защищенной.
«Если человеку достаточно предоставить жилье, доступ к медицинской и психологической помощи, уход и поддержку — значит, это его ключевые потребности. Но если этого недостаточно, решение следует искать комплексно — от здравоохранения до социальных и жилищных услуг», — рассказывает заместитель министра социальной политики Ульяна Токарева.
Такая поддержка должна быть постоянной, а не разовой. Проблема в том, что у власти нет четкой системы ее обеспечения на длительный срок. Поэтому нужны постоянные решения — в частности, финансирование социальных услуг на государственном уровне, отмечает чиновница.
Без стабильной государственной поддержки работает и большинство приютов для людей из наиболее уязвимых категорий. Часто это арендованные помещения, частные дома или даже старые школы, которые не соответствуют никаким требованиям, но спасают жизни.
Евгений Каплин говорит: «У нас есть школа XVIII века в Хмельницком, которая стала хосписом. Окна не открываются, сигнализацию установить невозможно. Но там живут люди. Потому что им больше некуда идти».
Действующее законодательство требует от таких приютов соответствовать ряду стандартов — иметь пожарные сертификаты, обеспечивать инклюзию, соблюдать санитарные нормы. Без государственной поддержки выполнить эти условия почти невозможно, поэтому учреждения часто работают «в тени».
«Мы сейчас в ситуации, когда государство не дает денег, но требует сертификаты. Это парадокс», — констатирует благотворитель.
Современная эвакуация — это цепь из многих звеньев: от вывоза из зоны боевых действий до временного приюта, далее — до стабильного расселения или институционального ухода. Человек может переезжать из города в город, из приюта в приют не потому, что «капризный», а потому, что ищет условия, которые позволят выжить.
«Когда мы эвакуируем человека из Покровска в Павлоград, затем в Днепр, затем в Черкассы, а потом в Закарпатье — это все части одной эвакуации. Это путь к достойной жизни, а не просто побег», — объясняет Евгений Каплин.
В 5 описанных в отчете случаях зафиксировано, что на момент эвакуации люди уже были физически или психически неспособны самостоятельно о себе позаботиться. Причинами стали резкое ухудшение состояния здоровья, ранения, последствия стресса или перенесенные травмы, включая инсульты.
Эти пять случаев составляют примерно треть из 16 историй опрошенных людей, которые пытались выжить самостоятельно. То есть даже среди тех, кто изначально справлялся без посторонней помощи, значительная часть в критический момент оказалась в полной зависимости от окружения.
Координатор направления восстановления благотворительного фонда «СхідSOS» Евгений Голованевский считает: эвакуация заканчивается тогда, когда человек адаптировался. Но это понятие индивидуальное. Для кого-то это момент, когда удалось найти работу, жилье, устроить детей в школу. Для других — когда есть уход и поддержка в гериатрическом центре. А для некоторых этот момент не наступает.
«Есть люди, которые не адаптируются. Никогда. И мы должны включиться на полную», — говорит Евгений Голованевский.
Финалом масштабной работы по эвакуации должно стать оформление всего накопленного опыта в официальную систему. Именно это, отмечает координатор направления эвакуации БФ «СхідSOS» Ярослав Корниенко, сейчас в фокусе многих организаций.
«Мы хотим сформулировать [полученные знания и перевести их] на язык законодательства, на язык процессов, на язык бюджетов. Чтобы через 40 лет, если снова будет необходимость, люди знали — вот А, Б, В: что делать, где брать средства и как помогать», — подчеркивает Корниенко.
В начале открытого вторжения эвакуация была хаотичной, и многие решения приходилось принимать «на ходу». Теперь же государство имеет шанс создать четкий механизм, чтобы общественные организации и волонтеры не должны были брать большую часть работы на себя.
«Те, кто бежал спринт, закончили в 2022–2023 годах. Те, кто бежит марафон, должны держаться. Физически и ментально. Потому что война продолжается, и впереди еще очень много работы», — подытоживает Ярослав Корниенко.
Работа над этим материалом стала возможной в рамках проекта Fight for Facts, реализуемого при финансовой поддержке Федерального министерства экономического сотрудничества и развития Германии.
Ранее Вильне Радио рассказывало о сети домиков милосердия, где пожилые люди могут жить в комфорте и получать всю необходимую заботу. Сейчас работает семь таких учреждений, два еще строятся, а основатели планируют открыть не менее двадцати приютов для пожилых людей и переселенцев.