Весной 2014 года в Донецке прошли несколько акций за единство Украины. 5 марта, на самую массовую из них, вышли около 10 тысяч человек, чтобы показать любовь к своей стране и разрушить нарратив о «пророссийском» Донецке. Одновременно в городе проходили и антиукраинские митинги с сепаратистскими лозунгами. По свидетельствам дончан, среди митингующих были люди, завезенные из России.
13 марта пролилась первая кровь: в толпе убили активиста Дмитрия Чернявского из Бахмутского района. Сегодня исполняется 10 лет с того дня, и мы вспоминаем одно из проявлений украинского сопротивления.
Больше о событиях 13 марта 2014 и о том, что происходило накануне, Вильному радио рассказал активист Артур Шевцов. На тот момент он занимал должность главы Донецкой городской организации ВО «Свобода». Дальше — его прямая речь.
В Донецке еще с конца осени 2013-го, как и по всей Украине, проходили акции Евромайдана. Первые люди вышли на улицы 21 ноября. Это продолжалось все эти месяцы. Наша организация, как и многие другие, была непосредственным участником, организатором.
Последнюю акцию Донецкий Евромайдан провел 23 февраля, когда уже было ясно, что президент Янукович скрылся. Мы считали, что свою работу, свою роль в Донецке выполнили. Мы выстояли. И мы соответственно следили за событиями в Крыму.
Напротив Донецкого областного совета и Донецкой областной государственной администрации (два учреждения в одном здании) есть дом, где все эти годы, если не десятилетие, располагалась общественная приемная “Партии регионов”. Около нее 23 февраля 2014 года собралось несколько сотен человек: преимущественно молодые парни и мужчины, такой характерной внешности, многие из них бритоголовые, одетые в основном во все черное. Во многих из них повязана георгиевская лента.
Честно, тогда это выглядело несколько странно. Потому что эти приступы «победобесия» на улицах Донецка всегда происходили 9 мая и накануне, а не зимой. По крайней мере, я такого не помню. А тут это все начало появляться активно. Более того, к участникам этого митинга вышел глава облгосадминистрации господин Андрей Шишацкий. Он всех их поздравил с Днем защитника Отечества, а это и День советской армии. Это все выглядело как какая-то ахинея.
Но к нам он не подошел, хотя наш митинг проходил одновременно с этим и рядом.
Толпа эта вела себя достаточно агрессивно. Хотя между нами было расстояние, метров 150-200, был кордон полицейский. В какой-то момент ко мне подбегает тогдашний руководитель Донецкого областного управления милиции, Романов, и говорит: “Смотрите, они там сейчас пытаются прорваться к вам. Мы их там еще некоторое время сдерживаем, но вы давайте поскорее заканчивайте, чтобы не доходило до драки”. Вот представьте, это глава областной милиции прибегает и такое говорит.
Мы разошлись спокойно. Неделю до 1 марта в Донецке ничего не происходило. Донецк словно замер, ожидая, что будет дальше.
1 марта, можно сказать, уже состоялся первый пророссийский митинг. Предыдущие подобные митинги проходили в формате антимайдана, их проводили местные власти, которые делали вид, что они к этому непричастны. Но там не раздавались пророссийские лозунги, там не было российских флагов. А 1 марта уже все это было, были и откровенно сепаратистские лозунги.
По численности этот митинг был такой, что, я должен сказать, мы были несколько удивлены. Митинг был действительно людным. Никто не ожидал, что пророссийские активисты смогут собрать такое количество людей. Потому, конечно, мы и другие активисты Донецка начали интересоваться, а кто эти люди.
Ответ на самом деле нашли достаточно быстро: банально свозили централизованно из области, из каких-то шахт, предприятий. То есть ты приходишь на смену, а тебе говорят: «Надо на митинге постоять, покричать». Тебя катают, кормят, ничего не делаешь, еще деньги платят. Красота.
А первую неделю-полторы перед 13 марта мы действительно начали фиксировать на улицах города достаточно странных людей. Вот стоит человек возле драматического театра в центре Донецка и спрашивает: «Где у вас здесь площадь Ленина», которая находится прямо через дорогу, и там же огромный памятник Ильичу. Но когда ты спрашиваешь: «Откуда ты?», отвечали: «С Донецка». Мы понимали, что это люди, завезенные из России. Их выдавал говор, как у жителей Ростова-на-Дону или Воронежа. А стрелки часов были переведены на час вперед.
Еще была ситуация. На одном из заведений города группа людей заметила оранжево-черный флаг. Ну никому в городе не нужно объяснять, что это донецкий футбольный клуб «Шахтер». Флаг этот висел достаточно высоко. Что сделали эти чудики? Один из них залез на телефонную будку, сорвал, бросил этот флаг вниз, они начинают его топтать. А журналист, который проходил мимо и снимал, спросил: «Что вы делаете?», а они: «Это же бандеровский флаг».
Стало ясно, что с этими пророссийскими митингами нужно что-то делать. Начали организовывать украинские митинги. 4 марта, а затем 5 марта. Несколько моих партийцев пострадали тогда, одному пробили голову.
13 марта на площади Ленина собралось около тысячи дончан. После предыдущих столкновений на акциях все понимали возможную опасность, поэтому решили организовать «самооборону». Я и Дмитрий Чернявский присоединились к ней тоже.
Перед митингом мы помечали себя, чтобы отличаться: на руку наматывали оранжевый скотч. Помню, что Дмитрий стоял передо мной. Ему намотали скотч, а на меня и тех, кто был дальше, не хватило. Мы получили такие рабочие оранжевые перчатки.
Бронежилетов у нас не было. Но Дмитрий пришел со своим. Когда мы сначала собрались своей «свободовской» группкой, Дмитрий предложил отдать свой бронежилет однопартийцу. Он говорил: «Что-то тяжелый, не буду его одевать». Я подумал, что я потом спрошу, где он его взял, потому что тогда не до того было. Ну кто мог подумать, что так случится…
Напротив нас был пророссийский митинг местных и завезенных россиян. Нас разделял милицейский кордон. Но у нас все равно что только не летело: яйца, бутылки, кирпич. Как потом выяснилось, к ним подъехала целая машина с кирпичом.
И вот в этот момент милицейский кордон неожиданно куда-то исчез. Теперь нас ничего не разделяло, только два ряда участников самообороны — это несколько сотен человек. Уже объявлено о завершении митинга, люди начинают расходиться, а участники пророссийского митинга просто бросаются на нас всей кучей, они были взбешены. Мужчина, пожилой человек, девушка, ребенок — они нападали на всех. Начинается противостояние, потасовка.
Самооборона ничего не могла поделать. Мы просто оказались в окружении. И как-то так происходит, что наша шеренга начинает сдвигаться в сторону проезжей части, вдоль улицы. Кто-то из милиции крикнул «самобороновцам»: «Садитесь в автобус, мы вас вывезем». Но позже милиция сказала, что они не смогли уехать, потому что им пробили колеса.
Затем пророссийская толпа разбила окна в автобусах, они начали бросать внутрь дымовые шашки и шумовые гранаты, пускать слезоточивый газ. Людям пришлось выйти к ним.
В одной из стычек Дмитрия ударили ножом в живот. Я не был тогда рядом. Со стороны увидел последствия всего этого побоища, начал прозванивать своих. Дмитрий не брал трубку.
В какой-то момент появляется милиция, которая пытается оттеснить пророссийских активистов. Образовался такой полукруг. Милиция едва сдерживает всю эту толпу. Уже сами они получали по голове. Как удалось унять всех тех пророссийских активистов, я уже сам, честно говоря, не очень помню. Помню, что скорая не могла сразу проехать. Опять же это час пик, огромная пробка образовалась.
Уже около 12 ночи доходит информация о трех или пяти погибших. Но не было понятно, кто погиб. Еду с другими «свободовцами», человек двадцать, в Ворошиловский райотдел милиции. Сидит дежурный, мы попросили показать документы погибшего. Выносят ксерокопию паспорта — там совсем другой человек. Затем выносят еще одну ксерокопию паспорта и журналистского удостоверения. Это были документы Дмитрия. Оказалось, что скорая не успела довезти его в больницу.
Какие-то корявые все действия милиции были. Будто просто активно делали вид, что что-то расследуют. Приехали к Дмитрию домой в Донецке, где он жил, с обыском. Изъяли оргтехнику со всеми сохраненными видео и фотографиями еще до наших акций. Техника эта потом исчезла. Несколько дней были задержки активистов, увозили их на допросы. Затем объявили в розыск самого Дмитрия. Из розыска его убрали только тогда, когда мы подняли шум, обратились к журналистам.
Но убийц так и не нашли. В начале называли двоих подозреваемых. Один человек якобы из Покровска, из футбольных «ультрасов» (фанатов, — ред.). Хотя на этой фотографии какой-то 50-летний мужик, не очень он похож на «ультраса».
Возможно, погибших было больше. Ходили такие слухи. Сколько людей пострадало, я не берусь даже предполагать. Огромное количество, десятки человек. Знаю, что пострадавших отвозили в несколько больниц с разными переломами, ушибами.
28 апреля 2014 года в Донецке состоялся последний митинг за единство Украины, который тоже перерос в побоище. Пострадали десятки человек.Для справки:Тогдашняя заместитель главы Донецкой ОГА Елена Петряева на брифинге сообщала о 26 пострадавших во время нападения пророссийских активистов на площади Ленина 13 марта.
Напомним, 21 апреля 2014 года жителя Горловки Владимира Рыбака насмерть замучили боевики т.н. “ДНР” за его проукраинскую позицию и участие в местных митингах.