9 марта 2014 в Луганске людей, которые с детьми и флагами пришли почтить память Кобзаря, избила пророссийская толпа. В Донецке же нападать на тех, кто выступал за единство страны, начали чуть раньше. Но в обеих областях нападающих выдавал характерный говор и полная дезориентация в местных реалиях. К годовщине тех событий вспоминаем, как восток боролся за то, чтобы быть Украиной.
9 марта 2014 пророссийские митинги в Луганске окончательно перестали быть мирными. Участники местного Евромайдана и просто местные патриоты собрались отметить 200-летие со дня рождения Тараса Шевченко возле памятника Кобзарю. Люди пришли с флагами, лентами, плакатами, некоторые были с детьми.
Собирались на свой митинг и оппоненты. В какой-то момент выкрикивания лозунгов стало мало и они двинулись бить людей с украинской символикой.
«Предварительно была информация, что будут провокации. Возможно, была нужна «картинка». Митинг использовали как повод для захвата здания облсовета. Пророссийских активистов привозили автобусами. Милиции было человек 20, чисто номинально, никто не собирался противодействовать», — вспоминает участник проукраинской акции политолог Дмитрий Снегирев.
«Антимайдановцы» же, добавляет, наоборот, действовали слаженно. Среди них были подготовленные люди. И нападали не на случайных людей, высматривали активистов украинского движения.
«Работали адресно против конкретных людей. Были локальные драки. Даже украинскую символику не всю срывали. Это подготовленные боевики. Один из моих побратимов, он профессиональный боец, которого «выбили» одним ударом. У них также были ледорубы и небольшие биты. Судя по говору, поведению и тому, как они руководили толпой, там были представители российских спецслужб. Было распределение ролей, конкретные задачи, иерархия», — рассказывает как помнит те события луганчанин.
Когда часть людей отошла в облсовет, чтобы спрятаться, тогдашняя милиция сначала не пускала их. Прислушались только к аргументам о личной ответственности правоохранителей, если будут жертвы. И та же милиция, вспоминает Снегирев, пропустила в админздание так называемых «переговорщиков».
«Заходят переговорщики и скандируют «милиция с народом». Эти люди не знали ни фамилий губернатора, ни председателя облсовета. Когда прозвучала фраза «зачинити кватирку», человек вообще не понял — «а у меня квартира закрыта». Русские были», — подчеркивает Снегирев.
В конце концов «антимайдановцы» заставили тогдашнего председателя ОГА Михаила Болотских написать заявление об увольнении. Луганская обладминистрация была захвачена.
«У меня сложилось такое впечатление,— пыталась обойтись малой кровью и захватить здание. Если сравнивать с захватом ОГА в Харькове, поведение нападавших было другое: не ставили на колени, не били зверски», — считает политолог.
Проукраинские митинги в городе продолжались. 6 апреля сепаратисты захватили здание СБУ, что считают началом оккупации города. До фейковых «референдумов» оставался еще более месяца.
В Донецке в этот день 7 лет назад также нападали на проукраинских активистов. У памятника Шевченко возложили цветы городская и областная власть, было много охраны, вспоминает журналистка радио «Донбас.Реалии» Дарья Куренная:
«Пытались сделать вид, что в городе все нормально. Когда верхушка города и области уехала, пророссийские силы начали нападать на отдельных активистов тогда еще донецкого Евромайдана, которые тоже хотели почтить память Шевченко. Несколько человек избили. Как я помню, эта толпа пророссийски настроенных людей сорвала флаг Украины со здания ОГА и потребовала референдум и признание Павла Губарева «народным губернатором».
Из-за опасности, проукраинское шествие 9 марта отменили. Масштабные митинги под желто-голубыми флагами собирали 4 и 5 марта.
«В какой-то момент площадь просто засияла желто-голубыми флагами. Было такое впечатление, что каждый у себя дома тайком держал флаг. 5 марта около 10 000 дончан вышли на площадь, развернули самый большой флаг Украины. Тогда уже пророссийская толпа начала бросать какие-то яйца, петарды в людей, которые вышли поддержать единство страны».
Тогда обошлось без серьезных столкновений, хотя в Донецке уже было много русских, добавляет девушка. Многие были навеселе или под действием наркотиков. Они и не скрывали, откуда приехали:
«Когда приезжают россияне, их очень слышно, потому что русский язык на Донбассе отличается от академического русского. Их выдавали часы, потому что есть разница во времени. Они могли стоять у драматического театра и спрашивать «скажите, пожалуйста, как нам к театру пройти». У меня был случай: я возвращалась с работы, ко мне подошел такой бомжеватого вида дядечка. Попросил денег на дорогу домой, потому что с ним не рассчитались за работу: «мы тут приехали вас спасать, вы сами ничего не делаете». Показал прописку — Краснодарский край «.
Несмотря на все, люди продолжали выходить на акции. А уже 13 марта убили активиста Дмитрия Чернявского.
«Мы уже знали, что нам неоткуда ждать помощи. Когда началась аннексия Крыма, когда правоохранители стали против украинских активистов. За активистами «ультрас» следили как за теми, кто может оказать сопротивление. Люди понимали, что это начало конца. Но выходили, невозможно было не выйти. Мы должны были показать, что мы есть, что это наш город. Сколько бы не вешали триколор, ничего не получится, потому что город — это, прежде всего, его жители», — делится воспоминаниями Дарья.
28 апреля в Донецке состоялся последний до оккупации патриотический митинг.
11 мая боевики провели свой так называемый «референдум».
Читайте также: