Роман Гелуненко — учитель украинского и английского языков. Вместе с женой он работает в одной из бахмутских школ. За четыре месяца открытой войны они успели выехать из Бахмута, прожить в оккупированном Купянске, вырваться оттуда и стать свидетелями обстрела Винницы 14 июля.
Об опыте жизни в оккупации, переезде и ударе россиян по мирному городу Роман рассказал нашим журналистам. Дальше – прямая речь.
Когда Путин объявил о «признании ЛДНРии», мы уже понимали, что что-то будет, что-то начнется. Украину предупреждали разные эксперты, западные партнеры. Не хотелось в это верить, потому что мы уже однажды войну увидели (в 2014 — ред.), но так уж получилось.
24 февраля мне позвонил друг, говорит: «Война началась», я такой: «Какая война?», потому что я спал еще, не мог понять. Он говорит: «Война началась, по Харькову бьют». Я сам был в Бахмуте, собирался на работу в этот день идти. Вышел посмотрел в одно окно, в другое – там люди с собаками гуляют, люди на работу собираются, кто-то идет уже куда-то. В общем, тишина и спокойствие. Потом открыл новости в телеграмме и увидел, что война началась.
Я забрал жену, кота, немного вещей, и мы поехали в Купянск на Харьковщине (Роман вырос в Купянске, — ред.). Почему-то мы подумали, что все начнется с Бахмута, потому что он находится недалеко от зоны боевых действий. Мне тогда казалось, что это логичный шаг. Но логика мне немного изменила. На второй или третий день после нашего приезда город сдали, и в Купянске уже была русня. Так что мы успели пожить в оккупации два месяца.
Когда мы приехали в Купянск все там тоже были на панике, разумеется. Никто не ожидал, что здесь будут активные бои. Были взрывы, были подрывы путей сообщения и прочее. Выходит, что мы уехали от войны и попали на войну. Затем мэр города Мацегора сдал город русне и началась «довольно интересная жизнь», скажем так. По факту я самих россиян не видел – Купянск разделен большой рекой Осколом, отделяющей сам город от поселка, где живу я. И они все это время, которое я там провел, не могли переехать через эту реку. Мой друг, живущий в самом городе, рассказывал, что россиян там было много. Они занимали позиции – больницу, полицию. Впоследствии они все же к нам зашли, но уже после того, как мы уехали.
Первую неделю были обстрелы. Хотя они были и далеко от нас, все же эту первую неделю мы провели в подвале-бомбоубежище. Когда взрывы прекратились, мы поняли, что русня в городе, и начали выходить: нужно было пополнять запасы пищи, ходить в магазины. За первые две недели с полок исчезли все продукты, но потом, как я понимаю, владельцы магазинов достали продукцию со складов, так что еда была. Цены поднимались, но не критично. Некоторые вещи было сложнее найти, например, женские средства гигиены, но и впоследствии они стали появляться. Предприниматели ездили за товаром в сторону Харькова, проезжали через зону боевых действий.
Затем исчез интернет. Это было 30 марта, если я не ошибаюсь. Мне это было важно, потому что я проводил уроки онлайн. Позже исчезла и мобильная связь почти вся, кроме lifecell. И потом, когда русская начала гнать усиленно колонны в сторону Изюма и Харькова, мы стали понимать, что ничего хорошего уже не будет.
Позвонил мой двоюродный брат, он в Виннице живет со своей женой и дочерью, и сказал, что у нас есть последний шанс уехать. Мы думали о выезде, но у меня в Купянске живут бабушка и мама, которых я тоже не хотел оставлять. Я говорил им, что надо уезжать, но они отказались. Мы с ними долго спорили, и я понял, что убедить их я просто не могу. Они взрослые люди, которые самостоятельно приняли решение. Это очень сложная история, от которой я только недавно отошел.
Орки вырубили вообще всю связь в поселке, потому связаться с родными сейчас очень сложно. Русня уже зашла к нам в поселок, обустроились там. Появились коллаборанты среди моих сверстников из параллельных классов.
Мы планировали выезжать из Купянска машиной. Долго колебались, потому что не знали, по какому пути можно уехать, насколько далеко русня заехала, есть ли там их блокпосты. Нам просто говорили, что они повсюду, куда не поедешь. Но ехать мы все равно решили. Поэтому мы собрали вещи и выехали 7 апреля в 5 утра. Нас забрал мой дядя на своем авто. Вещей взяли с собой минимально, все деньги, которые у меня были, я оставил бабушке — это в общем-то единственное, чем я мог им помочь.
Мы проехали около 5 километров и увидели блокпост, но не знали, чей. Когда начали к нему приближаться, увидели украинский флаг — там стояли наши военные. Когда мы его проехали, я понял, что уже на подконтрольной территории, в безопасности. Наш путь был через Лиман, Краматорск, Покровск, Днепр. Потом въехали уже в Винницу. Первые несколько дней мы прожили у брата, а потом сняли себе квартиру.
С работой особых проблем нет, мы продолжили работать в школе. В настоящее время дети на каникулах. Мы будем в любом случае дистанционно работать, пока война не закончится, а может еще и дольше. Сначала думал найти себе временную работу, но с этим есть проблемы, потому что в Виннице очень много переселенцев. Деньги у меня пока есть, скоро уже начнётся учебный год, может и зарплату начнут платить, поэтому решил оставить все как есть.
Воздушную тревогу в Виннице слышно всегда — она срабатывает постоянно, ведь прилеты по городу были еще и в самом начале полномасштабного вторжения. Но проблема в том, что люди перестали не на нее реагировать. Мы и сами в сначала еще спускались в бомбоубежище, но уже последние полтора месяца «забили» на это.
Когда мы приехали сюда – это был второй месяц войны – в убежище с нами было максимум людей 10 со всего двора, а к нам спускаются люди из трех домов. Честно говоря, после 14 июля, когда россияне ударили по Виннице, ситуация не сильно изменилась. Например, вчера вечером была воздушная тревога (беседу с Романом мы записывали 17 июля, — ред.), и в бомбоубежище пришло людей 20.
Точно так же была тревога и 14 июля. Она прозвучала за 20 минут до прилета ракеты. Я тогда болел, потому еще спал в тот момент. Сначала тревога прозвучала, потом последовали сообщения, что в сторону Винницы летят ракеты — я это проигнорировал. Ну а потом был «прилет».
.Для справки:14 июля около 10:45 оккупанты ударили по Виннице. Российские ракеты попали по парковке рядом с девятиэтажным домом быта «Юбилейный». Также пострадал служивший концертным залом Дом офицеров и некоторые соседние здания. В результате обстрела погибли 26 человек (по состоянию на 21 июля), а за медицинской помощью обратились еще 197 человек
Я услышал свист, выскочил в коридор, и как раз случился взрыв. Мы живем где-то в 100-150 метрах от эпицентра взрыва, напротив Дома офицеров. Мои окна выходят как раз на «Юбилейный», но не со стороны взрыва, а с другой. Поэтому наш дом меньше пострадал, потому что ударная волна пришлась на торговый центр.
Мы схватили документы (они у нас все лежат в одном месте), телефоны и спустились в укрытие. Там была куча людей. Немного позже появились данные о первых раненых. Насколько я понял, это были люди, которые просто по улице шли и их стеклом ранили. Им оказывали первую помощь – промывали раны, заматывали.
Через час я вышел из убежища посмотреть, что произошло. Увидел дым, пожар, кучу людей: полиция, спасатели, медики, военные. Я решил особо не рассматривать, поэтому спустился обратно в хранилище и ждал отмены воздушной тревоги.
Хочу сказать, что если 25 февраля в Купянске были обстрелы и мне было страшно, то тут такого страха уже не было. Было только ощущение, что нам очень повезло – ракета попала не по нам, хотя мы были очень близки.
Полномасштабная война изменила многое в нашей жизни. Во-первых, мы переехали в центральную Украину с востока, где я уже прожил треть жизни. Отношение к России у меня не изменилось: я еще с 2014 года знал, что Россия — агрессор, террорист и так далее. Изменилось может отношение к россиянам: раньше я считал, что бывают “не такие русские”, а потом оказалось, что “не таких русских” не бывает.
Перешел на украинский язык в быту — решил для себя, что с русней не хочется иметь ничего общего вообще. Поэтому теперь мы с женой общаемся на украинском.
***
Напомним, журналисты Вильного радио поговорили с жителем Иловайска Валерием, который месяцами почти не выходил из дома, скрываясь от “призыва”, и в конце концов нашел убежище в Литве. О своем опыте спасения мужчина рассказал нашим журналистам. Читайте его рассказ по ссылке.
Читайте также: