Где сейчас священнослужители ПЦУ из Мариуполя, как будут служить на Пасху во время войны и сколько церквей уже уничтожили кафиры в Донецкой области мы расспросили у главы Синодального управления социального служения ВТО Сергея Воробцова.
Мы пообщались в прямом эфире проекта «Садись, расскажу» на Вильном радио.
Где вы находитесь сейчас?
Мы вместе с коллегами сейчас находимся в Днепре. Мы переехали из Мариуполя всей Донецкой епархией ПЦУ: духовенство, волонтеры и отдел социального служения. В начале марта нам позвонили по телефону из СБУ и Национальной полиции с предложением эвакуировать священников, военных капелланов и их семьи, ведь это было очень опасно для их жизни. Еще до начала обстрелов во многих наших храмах мы находили метки, а через некоторое время туда прилетали мины и бомбы. Нам было очень важно сохранить само духовенство, поэтому я благословил семьи капелланов вывезти из города в Запорожье или Днепр. Все отказались ехать в Западную Украину, чтобы оставаться ближе именно к Донецкой области.
Для верующих Страстная неделя – это очень особенные дни. Не могли бы вы рассказать, какие обычаи и традиции существуют в это время?
Последняя неделя перед Пасхой – Страстная неделя – это то время, когда верующие соблюдают строгий пост, ведь именно в эту неделю вспоминают страдания Иисуса Христа. Есть определенные ограничения в пище, в общении. Нужно больше молиться и делать добрые дела. Мы вспоминаем, как Христос омыл ноги своим ученикам в знак смирения и уважения. Также мы вспоминаем как один из учеников Иисуса – Иуда – оценил жизнь своего учителя в 30 серебряных монет. Помним про умывшего руки прокуратора Понтия Пилата и помним о смерти на кресте и тех разбойников, которые умирали рядом. Ну и это время, когда люди готовятся встретить Светлое Христово Воскресение.
Каждый день во время Страстной недели имеет свое название.
Да, каждый день что-то значит. Так, например, в Страстную пятницу мы вспоминаем смерть Иисуса Христа. Богослужение тоже отличается от других дней. Мотивы песнопений в это время более скорбны. Впрочем, эта скорбь не безнадежна — мы надеемся на победу Добра над Злом.
Планируете ли вы какие-нибудь мероприятия в Днепре?
Конечно. Мы переехали сюда временно, мы все еще планируем вернуться в свой приход. В Днепропетровской епархии нашим священникам предоставили возможность участвовать практически во всех богослужениях. Но кроме служения, мы занимаемся благотворительной деятельностью, ибо основное служение это не только стояние у престола, выполняя церковные канонические догматы, но и это еще и служение людям. Наше утро начинается с поездки в волонтерский центр. Там мы оказываем помощь вынужденным переселенцам и беженцам с оккупированных территорий и горячих точек.
Как изменилась ваша работа после начала войны, кроме увеличенного количества волонтерской деятельности? То есть, богослужения в Донецкой области от вас все же не будет?
У нас 90% священников уехали. Некоторые священники уехали позже нас, но мы не можем с ними связаться. К примеру, я не имею связи со своим помощником викарием Всеволодом Славянским. Он тоже находился в Мариуполе. Поэтому поддерживать наших прихожан мы можем разве что по телефону. В городах Донецкой области, где спокойнее, у нас проходят служения по всем канонам. Это Славянск, Константиновка — кстати, там у нас волонтерский центр, и сотни людей могут получать горячую еду. Впрочем, нельзя признать, что любые объекты массовых скоплений людей несут угрозу, поэтому дальнейшая работа приходов будет зависеть от ситуации. У меня такое ощущение, будто россияне специально начинают бомбить либо накануне, либо во время Великих праздников. Будем смотреть — ведь жизнь людей это самая большая ценность.
У вас есть страх, что на Пасху ожидается обострение?
Да. Я наблюдаю за этой ситуацией с 2014 года. Почти перед каждым великим праздником, будь то Рождество или Богоявление, или перед Пасхой — начинается колоссальное обострение. Такое впечатление, что Сатана расжигает.
Если во время службы будет тревога, что будете делать?
На этот случай у нас есть подвальные помещения. Во время тревоги мы можем совершить богослужение, посвятить пасхи. И потом после обрядов уже будем развозить куличи, яйца, разные пасхальные блюда и т.д. Конечно, традиционной процедуры не будет, все будет ограничено.
Можете ли вы рассказать о том, как многие храмы были повреждены во время обстрелов в Донецкой области?
У нас в Донецкой епархии ПЦУ было полностью уничтожено 22 храма. Мы потеряли храмы, которые строились годами, это наши украинские святыни. К сожалению, их нет. Первое сооружение, которое было разрушено, – это мой официальный офис – небольшой храм епархийного управления. Попала авиабомба. Кстати, в это время в управлении оставалась семья. Их завалило камнями, досками. Но они все выжили. Более того, когда их удалось вытащить, они увидели, что слева от помещения все дома разрушены. Случайно они услышали, что в руинах кто-то плачет — это был молодой парень, они его вытащили. Он был без конечности. Но благодаря тому, что мужчина был спасателем, а дочь медиком, они спасли парню жизнь. Вот такое чудо. Хочу сказать, что наш народ свят. Столько скорби и потерь мы пережили, но все еще остаемся чувствительными и к чужой боли.
Погибли ли люди в разрушенных храмах?
У меня нет такой информации. Знаю только о нескольких раненых. В Волновахе был великолепный храм-комплекс, который построили и военные, и верующие из Западной Украины, из Центральной. Его построили в память о первых погибших в войне 2014 года. Это был уникальный комплекс: отличный собор, дом священников, дом воскресной школы. Там помогали и вынужденным переселенцам, многодетным семьям. Русские расстреляли купольную часть собора, а затем ночью сожгли и вынесли все имущество, которое могли, вместе со стульями.
Всем ли священникам нашлось место, куда их можно было вывезти?
Я все еще не знаю судьбу трех священников и одного архиерея, владыки Всеволода. Это пожилой человек, ему 80 лет. Он вместе со мной открывал многие украинские приходы, принимал участие в строительстве соборов и храмов. Большая часть священников уехала в Запорожскую и Днепровскую области. Некоторые уехали с моего благословения в Западную Украину: Франковщина, Тернопольщина и Волынь. Практически все тамошние владыки отнеслись по-братски: приняли наших священников, предоставили возможность совершать литургию, помогли продовольствием и финансово. Так что они при делах. А остальные работают здесь, со мной, помогают в волонтерском центре.
До полномасштабной войны была информация о притеснениях священников в оккупации. Но это была гораздо меньшая территория. А сейчас она больше. Увеличилось ли количество таких людей сейчас, как много их и есть ли с ними связь?
На временно оккупированных территориях есть наши приходы и храмы, но наших священников там очень мало — они уехали, чтобы сохранить свою жизнь. Ведь было безумное давление. Практически ничего не изменилось. Такая же ситуация в Донецке и других районах, где сейчас правят так называемые власти ДНР.
А какая угроза существует для тех священников? Было ли какое-то взаимодействие с представителями оккупационных властей?
С 2014 года им постоянно рассказывали, что необходимо перерегистрировать уставные документы под ДНР, и у них все будет нормально. Но мы прекрасно понимаем, что священники никогда не подпишут такую документацию, потому что это будет измена. Поэтому мы терпим те гонения, верим, что они временные, и мы уверены, что не предаем свой народ. Может, мы и потеряли свои святыни, управление епархией, храмы, монастыри, часовни, но это все временно. Главное, что мы не потеряли веру в Бога, в народ, в нашу независимость. Если мы претерпим до конца, я уверен, что Господь подарит нам то, о чем мы мечтали – свободу. Потому что в наших жилах течет украинская кровь и любовь к Родине, родной земле. И победа будет за нами.
Во время войны у священнослужителей есть своя роль. И у наших, и у священников из России. И мы видели жест Папы Римского с украинским флагом. Какой вы видите роль церкви лично?
Церковь – это общество. И уникальность церкви в том, что она всегда объединяет, очищает, поддерживает. Это многогранная матрица, придающая людям фундамент. Мы понимаем, что не может быть украинской церкви без украинского народа. Как и не может существовать украинский народ без церкви. И сегодня у церкви есть много институций. Это, например, военное капелланство, социальное служение и благотворительность, можно перечислять много. Мы, прежде всего, духовная структура, которая поддерживает дух нации.