«Я шел пешком 3 км навстречу, чтобы меня забрали», — вспоминает свою эвакуацию раненым с позиций в Запорожье Иван Тищенко. До открытого вторжения России он работал звукорежиссером на Вильному радио в Бахмуте. Но из-за полномасштабного вторжения 22-летний парень решил присоединиться к армии — стал бойцом 46 десантно-штурмовой бригады ВСУ. Был на Херсонщине, защищал Соледар, Бахмут, Берховку, Васюковку и Курдюмовку в родных краях.
“Физрук” служит оператором дрона, поэтому смог поделиться с нами уникальными кадрами боев за Соледар, Бахмут и окрестные села. Мы расспросили земляка и коллегу о его пути более подробно, а также о том, каким он видит ход боев на направлениях, где бывал, со своей перспективы.
Мы поговорили с Иваном во время его лечения. Тезисы, приведенные в тексте, это личное мнение и впечатление военного в должности солдата, а не высшего военного руководства. Оно может отличаться от официальных комментариев командиров, которые владеют большим количеством информации об отдельных направлениях ведения боев.
Полномасштабное вторжение стало для тебя неожиданностью?
Я был удивлен и даже шокирован. Я думал, что у России нет ресурсов, чтобы проводить столь масштабные операции. Мы все знаем, что РФ была на Донбассе, она начала это все, но неофициально. Когда я работал на радио и смотрел на события в ООС, то они (россияне, — ред.) всегда делали вид, что они тут не при чем. Я предполагал, что они попытаются пойти на всю Луганщину и Донетчину, но они пошли по всем фронтам.
Скоро будет вторая годовщина полномасштабной войны и пока есть впечатление, что ресурсы у россиян не заканчиваются. Твое мнение по этому поводу изменилось?
Сначала у них была контрактная армия, и ее почти всю разбили. Сейчас с нами в основном воюют бывшие заключенные и мобилизованные гражданские, которые становятся контрактниками, потому что нуждаются в деньгах. Снаряды для артиллерии и минометов у них не закончатся.
Для расконсервации советского наследия требуется много времени: привести технику и боеприпасы в боевое состояние. Еще не стоит забывать, что там все разворовано командирами частей и другими коррупционерами.
Сейчас они пользующиеся наибольшим спросом боеприпасы производят на предприятиях в таких количествах, что “выходят в ноль”. Оккупанты собирают технику со всех уголков России — обычно это один работающий танк из трех расконсервированных танков, потому что многое воровали в свое время. Но они учатся «воевать». Да, круто было смотреть новости о том, как ВСУ дают отпор врагу и противник ничего не понимает. Но сейчас, к сожалению, есть ощущение, что враг с 2022 года накапливал силы и только начинает активное, целенаправленное и продуманное наступление. Ресурсов для этого у них хватает с головой… что человеческих, что технических.
Как проходил твой военный путь?
Херсонское, Донецкое и Запорожское направления.
Херсон — это был мой первый боевой выход, но это у нас был просто победный марш (11 ноября 2022 года ВСУ официально освободили Херсон от российских оккупантов. Россияне тогда сами покинули правый берег Днепра без городских боев, — ред.).
Дальше был под Бахмутом на перекрестке: как ехать из Бахмута на Парасковеевку, был полицейский пост и железнодорожный мост. От этого места была дорога на Попасную. В километрах 7-8 мы пошли отбивать перекресток, но тогда ничего не получилось.
Во-первых, был туман. Во-вторых, у нас были очень «веселые» танки. Один из них чуть не переехал нашу пехоту, а второй был нормальный, но в него из РПГ попали, и он сразу сдал назад. В третьих, непонятно было, что происходит, не было информации, где находится сам противник. Последнее — мы были только после пополнения с новым личным составом, и это было что-то вроде разминки. Мы приехали, постреляли и уехали.
Это было в декабре 2022 года, когда оккупанты уже вошли на район «Карьера» в Бахмуте. Отмечу, что тогда на перекрестке у оккупантов не было никакой артиллерии: ни минометов, ни артиллерии, только “ПТУРы” (противотанковые управляемые ракеты, — ред.) пару раз стрельнули и все.
На следующий день после нашего выхода с перекрестка приехал танк россиян и ударил по железнодорожному мосту рядом с постом ДПС. Взрыв был невероятной мощности, как выяснилось, мост заминировали. Один из снарядов танка попал в одну из мин и произошел подрыв.
Затем вернулись в район сосредоточения, переночевали и пошли в сам Бахмут в район 10-й школы. Там нам дали задание отбить «треугольник» (жилой квартал на северных окраинах Бахмута — ред.) в частном секторе. В самом городе уже были сконцентрированы все виды оружия.
Мы «штурманнули» и отбили этот район, но когда нас вывели, вставшая вместо нас бригада опять не удержала эти позиции.
Видео предоставлено Вильному радио бойцом 46-й бригады
После того, как отбили “треугольник” в Бахмуте, где еще побывал?
После Бахмута почти сразу получили распоряжение на возвращение позиций, которые захватили россияне северо-западнее села Курдюмовка вдоль «Канала», где-то в 1,7 километра от села. За четыре дня наш батальон отбил около 300 метров посадки, которая шла вдоль «Канала» по южной стороне, а на северной стороне «Канала» уже был враг. Затем нас заменило другое подразделение, и мы вернулись на отдых и подготовку. И снова повторилась та же ситуация: через пару месяцев смотришь дипстейт (карту, где активисты обозначают все движения на фронте, — ред.), а там россияне снова захватили все, что мы отбивали. Хотя там были мощные блиндажи с большими накатами.
Видео предоставлено Вильному радио бойцом 46-й бригады
Куда вас отправили, когда ты отдохнул с собратьями?
Далее вся зима 2023 года — это оборона Соледара и громады: Васюковка и Берховка.
Соледар нам не удалось защитить из-за «прекрасного» взаимодействия между подразделениями, я так считаю. У врага было очень много пехоты: это «вагнера» (наемники российского ВЧК «Вагнер», — ред.) и бывшие заключенные, но совсем не было техники. Кстати, одного «зека» взяли в плен.
Пехота шла на нас без остановки, а мы пытались узнать, кто стоит рядом с нами из других бригад, взаимодействия не было.
Видео предоставлено Вильному радио бойцом 46-й бригады
Когда мы вынужденно вышли из города, то встали над Благодатным (село к западу от Соледара, — ред.). На этих позициях было вагон времени, чтобы подготовить позиции и что там было подготовлено? Вообще ничего! Были окопы и траншеи глубиной по колено посреди поля, которые смотрят прямо на Соледар.
Видео предоставлено Вильному радио бойцом 46-й бригады
К примеру, выход из блиндажа смотрел на Соледар, то есть на россиян. Выходишь из блиндажа, а там из Соледара на тебя выезжают танки. Бывало, выезжали два танка оккупантов и неделю без остановки с одних и тех же позиций стреляли по нам, а никто не мог уничтожить их, потому что не было чем. Рядом была 77-я бригада, и однажды приехали от них “ПТУРисты”, высадились, поставили свою установку, а я спрашиваю:»Стрелять по танку будете?». Они ответили: «Нет, у нас фугасы, мы можем работать только по пехоте». Куда-то стрельнули один раз и уехали.
Видео предоставлено Вильному радио бойцом 46-й бригады
Что ты пережил в Бахмуте весной 2023?
В апреле 2023-го мы заехали в Бахмут и там была полная жопа: под нашим контролем оставались половина района «Аллеи роз» и весь район «Нового рынка». Мы защищали город 20 дней. После нашего выхода из Бахмута оставался район многоэтажек и детская больница, которые продержались еще месяц.
Видео предоставлено Вильному радио бойцом 46-й бригады
Бахмут попал в такую же потасовку, как и Соледар, потому что так же не было взаимодействия. Когда мы заехали, то было непонятно, где стоит терроборона, где другие наши стоят. Было такое, что мы не понимали, есть ли там кто и как до них достучаться.
В то же время по небольшому клочку земли, где мы стояли, били всем, чем только могли: минометы, “Град”, “Пионы” (самоходная артиллерийская установка, — ред.) зажигательными били.
Видео предоставлено Вильному радио бойцом 46-й бригады
Вот я летаю-летаю [дроном], смотрю, куда мне говорят, а потом слышу, как летит и разрывается что-то. Смотришь, в камеру земля летит, опускаешь ее вниз, а под тобой взрыв. Только что ты пролетал над целым домом, а теперь его вообще нет! Пробило все насквозь, и только подвал виден из воздуха. Так работали «Пионы».
Что было с тобой после битвы за Бахмут?
Все лето возобновлялись, а потом нас отправили на Запорожское направление под Вербовое и Роботино. Там мы сидели без остановки четыре месяца. Откровенно говоря, под Вербовым бои не идут ни в какое сравнение с Бахмутом. Здесь во много раз все хуже. Проблема в том, что мы там были как в кармане, и по нам стреляли с трех сторон. Очень тяжело было эвакуировать раненых. Худшая ситуация у нас была, когда наша эвакуационная группа 8 км пешком несла раненого. Пешком! Чтобы до эвакуационной машины только донести. Сложность в том, что когда любая машина заезжала в этот «карман», то ПТУР россиян сразу ее уничтожал. Эти 8 километров могли порой сутки идти, пока эвакуировали раненого.
Вообще, там очень тяжело: постоянно все простреливается, все в кратерах, земля вся вспаханная, а такого понятия как посадки вообще не существует. Били без остановки «КАБами», (управляемыми авиационными бомбами, — ред.) минометами и реактивными системами залпового огня.
Ключевая сложность в Запорожье — из-за авиаударов?
Да, там не было «Пионов», как в Бахмуте, зато есть воронки глубиной 5 метров от «КАБов». Однако россияне очень не меткие. В то же время «КАБов» у врага очень много на этом направлении. Здесь ключевая сложность в позиционировании: РСЗО, минометы, ПТУРы, артиллерия и FPV-дроны наносили нам больше вреда, чем их авиация. Нам очень повезло, что в российской армии “очень высокоточное” вооружение”. Если бы «КАБы» были более точные, то на этом направлении мы бы не наступали, а отступали.
Вы штурмовали позиции россиян на Запорожском направлении? В инфопространстве данных о наступлении ВСУ на этом участке фронта нет уже несколько месяцев.
Да, мы пытались дойти до Вербового, но все остановилось где-то за одну посадку до села, буквально немножко не дошли.
Видео предоставлено Вильному радио бойцом 46-й бригады
Что приносит сейчас больше проблем кроме самих обстрелов?
Мыши — их в этом году просто миллиарды были! Бегают по тебе, все едят, оборудование грызут. Постоянно все обписывают и обкакают — самая жесткая проблема была за все время.
Видео предоставлено Вильному радио бойцом 46-й бригады
Ты сам боролся как-то с мышами?
«Липучки» использовали — это такие ловушки против мышей: кладешь приманку, она подбегает взять, а там мгновенный клей. Хотя мышей было так много, что это совсем не помогало. В большинстве своем так: мышь бежит, ты ее бах и растоптал, все. Они постоянно лезут к тебе, по тебе бегают, чтобы греться от тела.
Бывало ли такое, что ты думал, что мог умереть в какой-то момент? Такой второй день рождения, возможно.
Таких моментов было много, если честно. Мина рядом упала, ну ладно, цел, все, пошел дальше летать. «КАБ» в 50 метрах от меня как-то упал: вылез из окопа, видишь, что провода перебило, антенну бросил и дальше работаешь.
На самом деле приходится постоянно думать, что с тобой может что-нибудь случиться. Когда новенькие приходят, они бесстрашные. Со временем страх берет свое, и человек сильно меняется.
Ты получил ранение. Расскажи, как это произошло.
В тот момент я был немного неосторожный, но больше это просто неудача. Я получил минно-взрывную травму. Осколками сокрушило правое яблоко глаза. Еще получил огнестрельно-осколочные ранения правой кисти, правого предплечья, плеча и подмышки.
Тебя быстро эвакуировали?
Около 15 часов я получил ранения — в стабилизационном пункте я был в 17 часов, а в больницу Запорожья попал в 21 часов вечера.
Мне повезло, что я был не на «передке», а немного сзади, но на улице была грязь, дождь, туман, и техника не могла заехать. Поэтому я шел пешком 3 километра навстречу, чтобы меня забрали.
Ты нормально чувствовал себя, чтобы самостоятельно ходить?
Сначала на адреналине — да, но потом, когда сел в скорую, меня начало “крыть”. Еще я замерз очень. Вообще я с турникетом на правой руке шел, и болело именно из-за этого турникета. Еще я ничего не видел, потому что правый глаз разбили, а левый глаз контузило и в него попали осколки. Более-менее видеть я начал в больнице спустя два дня. Полностью зрение в левом глазу восстановилось через месяц где-то.
После войны хотел бы остаться в армии?
Если ничего не будет меняться в армии в лучшую сторону, то делать здесь нечего. Надо идти на гражданскую работу.
Как тебе запомнилось время работы на Вильном радио?
Те времена, когда я работал на Вильном радио, вспоминаю очень тепло — это была моя первая работа. Здесь я учился работать.
Когда я пришел на радио, то коллектив по сути только формировался: были ведущие и я. Ведущим было немного легче, потому что они могли заменить друг друга. Однако я себя заменить никем не мог, потому что я был один. Поэтому за все время работы на радио я не пропустил ни одного рабочего дня. Тем не менее я считаю, что мне повезло попасть в команду Вильного радио. Это отличный коллектив с которым мне было комфортно работать и если бы не полномасштабное вторжение, то, скорее всего, работал бы и сейчас.
