Поддержите Вильне Радио
В Славянске, где глина десятилетиями была промышленным ресурсом, семья Поповых превратила гончарство в дело жизни. Более 20 лет они изготавливали посуду в собственной мастерской, продавали ее и постепенно обзаводились покупателями. После обстрелов пришлось приспосабливаться: теперь расписывают посуду дома, а еще разрисовывают гильзы. Несмотря на все трудности, своих “глинозависимых” клиентов не бросают.
Журналисты Вильного Радио пообщались с Викторией Поповой о том, как все начиналось, что осталось от мастерской и как живет их дело сейчас.
В Славянске в 90-х глина была привычным материалом — не художественным, а вполне рабочим. В городе работал керамкомбинат, заводы по производству изоляторов и посуды. Виктория Попова тоже была частью этой системы, потому что работала на комбинате.
“Я знала полностью всю технологию изнутри: как глину замесить, как формировать, обжигать и глазировать”, — вспоминает женщина.
После закрытия предприятия многие остались без работы. Но те, кто имел опыт, не спешили менять профессию.
“У нас в Славянске было много заводов. Потом все закрылось, но люди с технологией в голове остались. Вот и начали потихоньку делать что-то сами. Я тогда уже была замужем”, — говорит Виктория.
Она тоже решила попробовать свои силы. На это ее вдохновил муж — художник. Он не разбирался в тонкостях гончарного дела, но был заинтересован, поэтому предложил построить печь.
“Где-то в 97-м начал говорить: давай соберем печь. Давай попробуем. А я знала, как это трудно, и мне как-то не горело. Но к 99-му уже собрали печь, нашли помещение. Сначала арендовали, а потом выкупили”, — рассказывает Виктория.
Мастерскую устроили в помещении бывшей молокозавода в промзоне.
“Это было старое здание, но со временем мы его обустроили. Там и работали. Тогда еще можно было купить какие-то площади за приличные деньги”, — вспоминает керамистка.
К работе с глиной постепенно присоединилась вся семья. Мама Виктории помогала лепить мелкие элементы, отец что-то ремонтировал, строил и помогал с печью, а муж занимался художественным оформлением изделий.
“У него хорошо получается с формами, цветом. Он не технолог, зато видит. А гончарное дело — это не только руки. Это еще и глаза”, — объясняет Виктория.
Все начиналось с бытовой посуды: кувшинов, мисок, кружек. Первые изделия продавали на рынке через знакомых. Со временем появились постоянные заказчики.
“Никто не думал, что это будет на годы. Мы просто начали, потому что хотели жить чем-то. Потом оно пошло”, — говорит мастерица.
Помещение, где работала Виктория с семьей, было небольшим: внутри помещались печь, мешалка, полки с формами и готовыми изделиями, ведерки с глиной и ящики с заказами.
“Это не была какая-то студия «под картинку». Это было рабочее место. Там пахло глиной и стояла печь, которая грела. Там мы проводили дни”, — рассказывает женщина.
Гончарные круги в мастерской Поповых не использовали. Делали все техникой литья.
“У нас была мешалка, в которой мы доводили глину до состояния жидкой массы. А потом эту глину заливали в гипсовые формы. Когда масса застывала — вынимали уже сформированное изделие”, — объясняет Виктория.
Этим литьем занимался ее отец, а мать присоединялась к процессу на другом этапе.
“Мама потом все это замывала, обрезала лишнее, чтобы форма была ровная. А мама Богдана (мужа) была шлифовальщицей”, — делится мастерица.
Шлифовку проводят уже на обожженном и покрытом молочком (тонким слоем молочной глазури) изделии. После этого поверхность нужно довести до гладкой.
“У каждого был свой этап. И мы уже настолько привыкли к этой совместной работе, что даже без слов понимали друг друга. У кого-то руки в глине, у кого-то — в пыли, а внутри — тишина и запах печи. Может, внешне наша мастерская ничем не отличалась. Но для нас это было как дом”, — с теплотой вспоминает женщина.
До 2014 года в мастерской работали не только члены семьи, но и другие мастера. После временной оккупации Славянска в 2014 году большинство из них уехали, некоторые так и не вернулись.
“Так наша мастерская стала полностью семейной. Мы с мужем и трое родителей. Но и так хватает”, — делится собеседница.
Свои изделия мастера сначала продавали оптом. Каждую неделю они изготавливали посуду и каждый понедельник везли ее на рынок возле вокзала. Со временем семья стала участвовать и в фестивалях: привозили изделия, проводили мастер-классы и собирали деньги на благотворительность.
“Ездили в Краматорск на фестиваль имени Марии Примаченко, бывали в Изюме — там было мероприятие, где собирали на памятники погибшим военным. Да и по области ездили”, — рассказывает женщина.
Так продолжалось до 2019 года, пока семья не создала страницу в Facebook — с тех пор продажи перешли в соцсеть.
“У нас сейчас около 2700 подписчиков. Но для четырех лет работы — очень неплохо. Постоянно кто-то пишет, заказывает”, — рассказывает Виктория Попова.
После начала полномасштабного вторжения семейная мастерская Поповых несколько раз оказывалась под российским огнем. После первого удара супруги подлатали потолок, закрыли пленкой выбитые окна и еще несколько месяцев пытались работать. Но после второго «прилета» здание стало аварийным: прогнулись балки, поэтому работать стало опасно. Оборудование успели вынести, но вернуться к полноценной работе в другой мастерской не удалось.
С тех пор семья сосредоточилась только на росписи дома. Посуду заказывают у знакомых мастеров, которые до сих пор вращают глину на гончарных кругах в Славянске.
“Мы просим, чтобы делали без декора, а роспись делаем сами”, — говорит мастерица.
Супруги расписывают изделия акрилом и запекают их в обычной духовке. Такая посуда подходит для декора или сервировки, но запекать в ней нельзя.
Часть средств от продажи изделий пара отдает на благотворительность.
Недавно у мастеров появилось еще одно творческое направление: с передовой они привозят гильзы и расписывают их как украшения.
“Привезли оттуда американские гильзы калибра 105 мм. Мы их очищаем, красим и расписываем так же, как и свою посуду”, — рассказывает Виктория.
Часть таких сувениров мастерица передает волонтерам.
“Я просто бесплатно рисую гильзы и отправляю. Деньгами я им помочь не могу, зато могу своей работой”, — говорит Виктория Попова.
Со временем запросов на роспись гильз стало больше. Мастерица признается, что не всегда успевает их выполнить:
“Я уже со счета сбилась, сколько мы их нарисовали. Как-то сказала, что делаем еще и на кладбище бесплатно — и поняла, что опрометчиво поступила. Просто не успеваю: ни красок, ни времени”.
Чтобы продолжать работу, семья начала проводить розыгрыши, часть средств от которых направляют на материалы.
Больше всего, говорит Виктория, ее мотивируют теплые отзывы клиентов. Многие возвращаются снова.
“Одна женщина сказала мне: «Ваша продукция поет мне”. После первой чашки уже десятый-двенадцатый заказ делают», — рассказывает женщина. И добавляет, что таких постоянных клиентов в шутку называет “глинозависимыми”.
Несмотря на трудности, мастера до сих пор работают в Славянске. В начале полномасштабного вторжения пара уехала в Стрый, но потом вернулась домой.
Восстанавливать пострадавшую от обстрелов мастерскую не планируют — нет ресурсов и гарантий безопасности. Сейчас, говорит керамистка, их главная цель — выжить, продолжать поддерживать военных и дождаться мира.
Ранее мы рассказывали историю Оксаны Муравлевой — дважды переселенки из Донетчины. В Краматорске она шила вышиванки для младенцев, волонтерила и преподавала украинский язык. После очередного переезда из-за войны женщина поселилась в Бережанах, где продолжает помогать другим, создает детские наборы и работает над картой традиционных мотанок из всех регионов Украины.