Поддержите Вильне Радио
«В прифронтовых зонах есть целые улицы мужчин», — рассказывают те, кто помогает эвакуировать гражданских. Эвакуационные волонтеры и полицейские все чаще сталкиваются с тем, что из прифронтовых городов и сел могут согласиться на эвакуацию пожилые бабушки, но не мужчины. Из-за их страхов порой остаются в опасности целые семьи. Журналисты Вильного Радио расспросили, насколько массовой является проблема.
– Так, а вы что, не едете?
– Не, не!
– Давайте! Тоже уехали!
– Не, не!
Это диалог между полицейским и жителем Покровска, который провел своего отца к эвакуационной машине, но сам даже обсуждать возможность уехать из города не захотел. Он жмет руку полицейскому и спешит домой.
С такими случаями все чаще сталкиваются как полицейские из эвакуационной группы «Белые ангелы», так и волонтеры и благотворители, которые помогают людям выехать. Мужчин, остающихся жить в опасности, сейчас чаще всего видят в Покровске, Константиновке и прифронтовых селах откуда по состоянию на июнь 2025 года продолжается эвакуация.
«Эта тенденция меня смущает. Когда приезжаешь на эвакуацию, видишь мужчин, которые помогают загрузить в машину бабушку, но сами не выезжают. И ты начинаешь спрашивать их: «Почему вы не уезжаете?» В ответ они обычно «морозятся», но бывают и говорят что-то. В июне-июле 2024-го в Торецке и Нью-Йорке эти ответы были связаны со страхами перед ТЦК. Они считают, что их заберут на ближайшем блокпосту. Это очень массовая проблема. Можно сказать, что в прифронтовых зонах есть целые улицы мужчин”, — говорит Вильному Радио волонтер U-saved UA Филипп Ивлев-Йорк.
Видел таких мужчин не раз и Евгений Ткачев. Представитель благотворительной организации «Пролиска» занимается как эвакуацией, так и гуманитарной помощью на прифронтовых территориях. Для него это обычная картина еще с 2022 года.
«Это началось еще в 2022 году в Северске, потом — Серебрянка, а затем уже Бахмут и Часов Яр. Разве что в Торецке такого было меньше, потому что его быстро захватили. Когда я раздавал “гуманитарку” в Часовом Яре, общался с мужчинами в городе. Спрашивал: “Почему не уезжаете?” — и они мне тоже говорили: “Да загребут же”. Для меня это вообще непонятно, и я говорил: “Так ты же бесплатно сидишь под обстрелами в подвале Часового Яра и ждешь гуманитарку. Даже в худшем случае ты будешь сидеть в соседнем подвале, только уже не бесплатно, а будешь получать 200 тысяч гривен в месяц за это. Где логика?», — пересказывает Евгений Ткачев.
Отметим, по состоянию на начало июня 2025 года бои за Торецк продолжаются. Хотя ВСУ и не контролируют весь город, но потерю территории всего Торецка не признают ни ВСУ, ни аналитические порталы.
Однако он считает, что некоторые мужчины могут оставаться на прифронтовых территориях не только из-за страха перед мобилизацией.
«То, что там бабушку вывозят, а сыновья, племянники остаются, или маму с детьми вывозят, а мужчина остается — это вообще не обсуждается. Это массовые случаи: сотни, если не тысячи. Скорее всего, они все сидят в «аду» не только из-за мобилизации, а потому что некоторые ждут Россию», — предполагает Евгений Ткачев.
Волонтеры также отмечают еще одну причину оставаться в родном доме — страх мародерства. Владельцы имущества часто не решаются вывозить самое ценное и остаются до последнего, когда не может заехать даже эвакуационный транспорт. А не решаются, потому что боятся ближайших блокпостов.
«Чаще всего я слышу, что их мобилизуют сразу на первом же блокпосту или в пункте эвакуационной инфраструктуры. Они уверены: если согласятся на эвакуацию — их сразу вернут сюда же, но уже с автоматом. То есть: “Зачем мне уезжать, чтобы отправили обратно на верную смерть?” Поэтому они выбирают играть в эту “игру” и рисковать, сидя под обстрелами в подвале”, — рассказывает о своем опыте волонтер Филипп Ивлев-Йорк.
С такой логикой подпадают под риск не только мужчины, но и целые семьи.
«У меня был страшный прецедент, когда женщина с 12-летним ребенком вернулась в Часов Яр к мужу. Потом произошел обстрел — и одна из них погибла, а другая получила ранения. Все те, кто с детьми сидит в прифронтовой зоне, — прикрывают собой родителей. А живут они там, потому что “чокнутые” волонтеры привезут гуманитарку”, — считает Евгений Ткачев.
«Сейчас много таких историй. Когда недавно был в Покровске, я встретил женщину, которая три года назад уехала в Чехию. У нее есть дети, которые уже стали совершеннолетними и остались там. Я спросил, не хочет ли она снова выехать из города, и ради чего вернулась. Она рассказала, что здесь, в Покровске, — ее близкие родственники, которые не хотят эвакуироваться. Я так понимаю, это ее муж, который боится мобилизации, поэтому сидит до последнего и фактически держит свою жену в заложниках”, — добавляет пример собственной практики руководитель эвакуационной группы “Белый ангел” Геннадий Юдин.
И встретить в опасных зонах можно не только местных. Бывают случаи, когда в прифронтовую зону сознательно едут мужчины призывного возраста. Потому что, мол, там «можно скрыться от ТЦК». И это дополнительные риски жертв среди гражданских, которые не всегда удается учесть.
«Многие мужчины приезжают в прифронтовые города. В тот самый Северск, прифронтовые села — то есть туда, куда они точно знают, что не приедет ни полиция, ни ТЦК. И это правда — они там никому не нужны. Они нигде не стоят на учете — даже на гуманитарную помощь не записываются. То есть их юридически просто не существует: они исчезли из своего города и по окрестным тропам приехали на свою условную дачу. Не это ли — “невидимые люди прифронтовых городов”? Люди просто исчезают там”, — спрашивает Филипп Ивлев-Йорк.
Такие «невидимые люди» встречаются не только в очень приближенных к линии боях населенных пунктах, говорит благодетель Евгений Ткачев.
«Сейчас наша гуманитарная миссия “Пролиска” выдает помощь после обстрелов в Краматорске, Славянске и Дружковке. Приходят и спрашивают: “А можно на него? (мужа, — ред.)” — “Можно, документы на него есть?” — “А, все, тогда не надо”. Мы же всегда спрашиваем, сколько членов семьи, чтобы знать, на скольких выдавать. Но когда доходит до регистрации, оказывается: “там только женщины и дети”. Не хотят, чтобы их записывали в отчетность. Особенно часто это сейчас встречается в Покровске”, — рассказывает Евгений Ткачев.
Он также был свидетелем случаев, когда мужчины возвращались в родные прифронтовые населенные пункты даже после ранения.
«Есть мужчины, которых после ранения отвозили в Константиновку. После того, как их подлечили, они возвращались в Торецк, Часов Яр и села», — добавляет Евгений Ткачев.
Избежать таких жертв не просто. Потому что мужчин, которые боятся мобилизации, не удается убедить даже аргументами, что если их заберут россияне на временно оккупированную территорию, их там мобилизуют, но уже в армию захватчиков.
«Когда объясняешь им, что у россиян у них будет еще гораздо хуже — это их не убеждает. Они считают, что это украинская пропаганда. По моему мнению, украинская контрпропаганда должна четко объяснять, что на блокпостах не стоит ТЦК. Почему я должен это объяснять и говорить: «Друже, спрячешься под сиденьем от «злых ТЦКшников»? Этим должны заниматься комплексно все госструктуры”, — считает Филипп Ивлев-Йорк.
Работа над этим материалом стала возможна в рамках проекта Fight for Facts, реализуемого при финансовой поддержке Федерального министерства экономического сотрудничества и развития Германии.
Напомним, по состоянию на конец мая 2025 года темпы эвакуации из Покровской громады выросли — по 10-12 человек в сутки. Местные власти связывают это с ухудшением ситуации безопасности: россияне ежедневно атакуют населенные пункты громады.