Более полутысячи украинцев, пострадавших от сексуального насилия со стороны россиян, получили промежуточные репарации — выплату в 3 тысячи евро. На такую поддержку люди имеют право с ноября прошлого года.
Сексуальное насилие в плену или оккупации является военным преступлением, и пережившие его украинцы имеют право на возмещение. Куда обращаться, чтобы добиться справедливости, в интервью Вильному радио рассказала правозащитница, бывшая пленная, глава ОО “Нумо, сестры” Людмила Гусейнова.
Людмила Гусейнова — украинская правозащитница, общественная журналистка, член Национального союза журналистов Украины. С 2014 года она помогала детям из уязвимых категорий на временно оккупированных территориях.
За проукраинскую позицию в 2019 году общественная деятельница была арестована во временно оккупированном Новоазовске. В российском плену она провела более 3 лет. В 2021 году Гусейнова заочно стала лауреаткой Национальной правозащитной премии.
Правозащитницу удалось освободить в 2022 году во время “большого женского” обмена. Выйдя на свободу, она присоединилась к ОО “СЕМА”, которая объединяет украинских женщин, пострадавших от сексуального и гендерно-обусловленного насилия (СГОН) в результате вооруженной агрессии России против Украины.
Сейчас Людмила Гусейнова возглавляет ОО”Нумо, сестры”, которую зарегистрировали в декабре 2024 года.
Людмила, начнем с базовых понятий. Что такое сексуальное насилие, связанное с конфликтом? Это ведь не только об изнасиловании…
Когда мы говорим о сексуальном насилии, связанном с конфликтом, главное, что следует понимать — это военное преступление. Когда это осознают пережившие его люди, это дает им немного больше силы говорить об этом.
Когда это осознает общество, то общество это воспринимает уже с большей эмпатией.
Сексуальное насилие, связанное с конфликтом (СНСК), охватывает различные формы жестокого обращения, в частности, изнасилование и пытки обнаженных женщин и мужчин. К примеру, к половым органам могут подсоединять провода с электрическим током. Другие проявления СНСК — принудительное раздевание и удары по половым органам или обнаженному телу, заставление наблюдать за тем, как это делают с другими или угрозы применить подобное насилие к родным человека. Также сюда относятся случаи, когда сотрудники колоний другого пола чем пленный заставляют его обнажаться, касаются его тела, делают непристойные намеки или комментарии.
Случаев СНСК огромный список, и он еще не окончен. Мы видим из опыта людей, возвращающихся из плена или с временно оккупированных территорий, что, к сожалению, этот список может увеличиваться.
Расскажите об организации “Нумо, сестры”. Когда ее запустили, Вы уже занимались правозащитной работой, поддержкой людей, вернувшихся из плена…
До этого я занималась коммуникационной работой в ОО “СЕМА”. Казалось бы, обе организации объединяют пострадавших от СНСК женщин, так почему же мы решили основать еще одну организацию “Нумо, Сестры”? Потому что здесь мы делаем больший акцент все же на женщинах, которые были в плену. И понимаем, что плен — это не просто изнасилование, это не просто СНПК. Там очень многослойная история мужчин и женщин, переживших страшные пытки, переживших унижение, психологическое давление.
В “Нумо, сестры” есть женщины, которые были в плену, которые выехали с временно оккупированных территорий и испытали большие страдания во время этого выезда или во время пребывания там. Это объединение, где понимают ту боль и те страдания, которые женщины на временно оккупированных территориях вынуждены были терпеть. И боль и страдания, которые продолжают терпеть наши пленные, гражданские пленные в том числе.
Украинцы, пережившие сексуальное насилие, связанное с конфликтом, могут обратиться за помощью к ОО “Нумо, сестры” (организация сконцентрирована на поддержке женщин) и Сети мужчин Украины, переживших плен и пытки (здесь занимаются помощью мужчинам).
Недавно мы проводили тренинг для кейс-менеджеров, которые должны оказывать помощь пострадавшим от СНСК. И в этом тренинге приняли участие и сами пострадавшие, и поставщики услуг. Это интересный опыт, потому что все истории индивидуальны. И нередко девушки, с которыми это (СНСК, — ред.) произошло недавно, не идентифицируют проблемы, которые на самом деле возникают из-за травм, которые они пережили. А мы в организации стремимся показать, что мы знаем о проблемах, понимаем их, идентифицируем их, осознаем их потребности.
Почти 80% находившихся в плену пострадали от СНСК.
И благодаря большей осведомленности общества люди знают: даже если это произошло в 2014 году, даже если это произошло в 2015 году, человек имеет право получить помощь.
Куда обращаться за помощью людям, пострадавшим от СНСК? Есть ли какой-нибудь механизм действий, если, например, человек был в плену и не имел возможности вовремя обратиться за медицинской помощью?
Да, возможно, физические проблемы исчезли, или были каким-то образом вылечены, но психологические проблемы никуда не деваются. И чем дольше они не проработаны, тем больше человек закрывается в себе.
Я общалась с парнем, которому 25 лет, и до плена у него родилась дочь. И он очень любил свою молодую жену, но после плена он сказал: “Я буду разводиться, я не могу с ней быть ни физически, ни психологически”.
И это большая проблема, но ее можно решить. Мы говорили о том, что ему нужно, возможно, обратиться вместе с женой к психологу. Знаете, мужчинам труднее осознать необходимость такой помощи, потому что они считают себя слишком сильными и считают, что все преодолеют сами. Надо доносить, что обращаться за помощью к психологу – это не признак слабого человека.
А если говорить о получении не только психологической, а, например, финансовой помощи? Вы вместе с коллегами работали над законопроектом о репарациях пострадавших от сексуального насилия, связанного с войной. Что людям необходимо делать, чтобы получить эти выплаты? Как подтверждать то, что с ними произошло?
Если к нам с такой проблемой обращается человек и просит помочь получить эти промежуточные неотложные репарации, мы сами связываемся с кейс-менеджером и предоставляем ему телефон с согласия человека. И уже дальше работает специально обученный кейс-менеджер, понимающий, как общаться и какие вопросы задавать, знающий алгоритм действий.
20 ноября 2024 года Верховная Рада приняла закон о защите людей, пострадавших от сексуального насилия, связанного с российской агрессией, и предоставлении им репараций. Согласно нему предусмотрена выплата финансовой помощи пострадавшим от СНСК. Обратиться за помощью можно в ОО “Нумо, Сестры”, Сеть мужчин Украины, переживших плен и пытки, Офис Омбудсмана, Офис Генпрокурора, Центр помощи спасенным, а также в социальную службу населенного пункта, где человек сейчас проживает.
Когда этот механизм отрабатывался, мы говорили о том, как можно проверить человека, который может сказать неправду. И вы знаете, среди нас был эксперт из-за границы, и он сказал: “Если на тысячу людей будет один такой человек, это не стоит того, чтобы “выворачивать наизнанку” души 999 человек, действительно пришедших за помощью и действительно нуждающихся в этой помощи”. Поэтому мы решили не устраивать лишние проверки, не триггерить человека лишний раз.
Да, базовые какие-то моменты нужно подтверждать. Это гораздо проще, если человек находился в плену — тогда у него есть соответствующие справки с датами. Какие-то, возможно, свидетели есть не того, что произошло, а того, что человек был в том месте, какие-то дополнительные свидетельства…
Сколько человек в Украине уже получили репарации?
Они выплачиваются из специального фонда, пополняемого зарубежными донорами и благотворительными взносами. И никто не мог подсчитать, какое количество денег нужно для того, чтобы человеку как-то помочь, социально себя встроить в общество, как-то предоставить медицинскую помощь, какие-то услуги, которые не гарантируются бесплатно.
Тогда рассчитали, что этих денег должно хватить на 500 человек. Сумма эквивалента 3 тысяч евро. Потом увидели, что обращений больше. И все были немного удивлены тем, что большинство обращений от мужчин. И возможно этот месседж о том, что это военное преступление, придал им такую смелость, откровенность.
Если говорить в разрезе регионов, то больше всего обращений с Херсонщины. Это и понятно, потому что там значительная часть территории была деоккупирована.
По состоянию на 3 марта 2025 года за репарациями обратились 742 человека, переживших сексуальное насилие со стороны оккупантов. Это 441 мужчин, 282 женщины и 19 детей (14 девочек и 5 мальчиков).
Выплаты за этот период получили 312 мужчин, 211 женщин и 11 детей (1 мальчик и 10 девочек).
Вы говорите о том, что сейчас за помощью после пережитого насилия обращается больше людей. А что, несмотря на информационные кампании, еще останавливает рассказывать о таких случаях?
Стигма все еще существует. Особенно в маленьких населенных пунктах, когда пострадавшему говорят, что он сам виноват, спровоцировал. А еще часто молчат из-за того, что боятся потерять семью, что муж бросит или дети и женна будут не так относиться после того, как узнают.
А еще множество пострадавших имеет родственников в оккупации. И поэтому люди боятся говорить, боятся обращаться в правоохранительные органы, боятся обращаться за помощью — вдруг это станет известно врагу и он может отомстить родным. И планируют обратиться за помощью только тогда, когда родные будут на свободной территории. К нам за помощью обращалось определенное количество людей, которые просто умоляли о конфиденциальности именно поэтому.
Право на репарации имеет только человек, в отношении которого совершили насилие? Не могут ли эти выплаты получить члены семьи?
Я считаю, что если это происходит с кем-то одним, в той или иной степени страдает вся семья. Но об этом много споров. Решили, что для выплат родственникам нет юридических оснований, потому что это не возмещение по иску в уголовном производстве. И нет такого права наследования. Это сам пострадавший человек должен получить.
Но давайте посмотрим, что сейчас у нас еще война. И мы понимаем: множество семей, детей потеряли своих родителей. Мы должны понимать эти проблемы и признать, что даже в таких условиях, в условиях продолжения войны наше государство сделало большой шаг в признании таких людей, в признании необходимости оказания им помощи. И мне кажется, мы должны быть примером для всего мира, потому что я читала литературу, я общалась с женщинами в Косово, которые 25 лет назад не получали никакой помощи, но еще недавно, благодаря лидеркам мирового движения, они наконец-то начали что-то получать. Наша страна делает это прямо сейчас.
А какая ситуация с юридическими наказаниями для преступников? Много ли приговоров вынесли российским военным, совершавшим сексуальное насилие?
Не так много людей обращаются не просто за психологической помощью, а именно в правоохранительные органы. С 2014 года открыто чуть более 300 уголовных производств. Эти дела не двигались вообще, потому что расследовать это сложно, потому что преступники находятся на временно оккупированной территории.
Очень редки случаи, когда удается получить какие-то бумаги из оккупации. Как, например, мне удалось вывезти из плена так называемое “обвинительное заключение” о том, где именно я находилась, и уже следователь из-за этого может своими методами начать искать тех людей, которые там точно были. Но те, кто работал в так называемых правоохранительных следственных органах на той территории, в большинстве брали какие-то псевдонимы. И это тоже трудно идентифицировать. Я была очень удивлена, например, когда мужчина, который по документам имел одну фамилию, на самом деле имел другую фамилию. Но его смогли найти и идентифицировать. Мне очень хотелось бы, чтобы он был наказан.
Знаю, что вы пишете книгу о пережитом в плену, читала некоторые отрывки. Когда вы готовите ее к публикации?
Она еще не дописана. Потому что я начала, уже достаточно много написала, но к тому времени, когда я подошла к следующей главе, где должна была описать один эпизод, то, откровенно скажу, это было такое черное пятно, когда мозг отказывался вспоминать, и я поняла, что сейчас я еще не готова. Я рассказала об этом знакомой, а она сказала: “Может ты в книге просто оставишь несколько черных страниц и все будет понятно?” Мне кажется, это хорошая идея.
Какие советы Вы можете дать возвращающимся из плена людям?
Я понимаю, что когда человек только возвращается из плена, он еще в эйфории и не сразу приходит к желанию и пониманию необходимости именно психологической помощи. Но это одна из тех вещей, которые следует сделать в первую очередь. Есть смысл обращаться в общественные организации. Первая организация, которая вам придет на память или вы увидите в фейсбуке, может подсказать и направить к специалистам.
Обращайтесь в нашу организацию, мы кроме психологической помощи поможем также и организовать отдых, где вы просто неделю будете жить в прекрасных условиях, где будет бассейн, тишина, где никто вас не будет беспокоить, где будет врач, который даст вам общие рекомендации, не заставляя сейчас прямо что-то делать. Вы просто побудете не одинокие, в тишине, покое, в чистоте, с лечебной водой.
Напомним, раньше мы рассказывали, куда обращаться, если родственник попал в плен.