«Я должен был пересказывать представителям “ДНР” свои спектакли. Это очень смешно», — вспоминает мариуполец Анатолий Левченко. Мужчина более 25 лет посвятил режиссерской работе в театре, а когда город оказался под оккупацией, за проукраинскую позицию его упекли за решетку.
В общей сложности Украина располагает достоверными данными о 1700 гражданских, которых незаконно удерживает Россия. Страна-агрессор осуществляет в отношении них физическое, психологическое и сексуальное насилие, не предоставляет качественной медицинской помощи и удерживает в ненадлежащих условиях.
Мы пообщались с экс-пленником оккупантов, правозащитниками и Уполномоченным Верховной Рады по правам человека, чтобы выяснить, как собирают данные о похищенных гражданских, что надо знать их родным и удается ли возвращать заложников домой.
Анатолий Левченко прожил в Мариуполе Донецкой области около 30 лет — переехал туда сразу после окончания столичного университета театра, кино и телевидения имени Карпенко-Карого. Четверть века мужчина посвятил режиссерской работе в местном драматическом театре, а в 2020-м основал первый негосударственный театр Мариуполя Terra Incognita.
Покинуть город с началом открытой войны мужчине не удалось — с женой они воспитывают сына с невербальным аутизмом, и его перевозка требует специальных условий. Подходящую машину с водителем удалось найти только в мае, когда активные боевые действия в Мариуполе утихли, а город оказался под полным контролем россиян.
«Для того, чтобы выехать из Мариуполя, нужно было пройти фильтрацию. Надо было поехать в поселок Мангуш и получить там специальный «билетик». Без этого «документа» ты не выедешь — развернут на блокпостах. Мы поехали, прошли фильтрацию. Я нашел машину», — вспоминает Анатолий Левченко.
Однако выехать из захваченного города не удалось. Через три дня после процедуры фильтрации в квартиру мариупольского режиссера ворвались двое «оперативников министерства государственной безопасности» квазиформирования «ДНР».
«Пистолет к животу. «Собирайся, сволочь!» У них к нам нечеловеческое отношение. Мы какие-то звери, видимо. В квартире мы были с сыном — жена пошла на рынок в поисках творога для сына, поскольку у аутистов есть привычки в еде, они не могут есть что попало. Из-за этого сын ужасно похудел, его нельзя оставлять ни на секунду: он может в окно выпрыгнуть, что угодно сделать», — говорит собеседник.
С черным пакетом на голове Анатолия Левченко доставили на допрос в мариупольское управление ФСБ РФ. По дороге в «контору» (как называет управление сам мужчина) пытались выяснить, «можно ли считать фашистами греков Приазовья».
По словам мужчины, донос на него в оккупационную администрацию написали бывшие коллеги из драмтеатра, которые остались работать в оккупированном городе.
С 20 мая по 16 июня 2022-го Анатолий пробыл в тюрьме «Изоляция» в Донецке, которую оккупанты обустроили там после оккупации города в 2014-м. Там мужчину систематически вызывали на допросы, где пытались выведать все о его работе в театре и общественной деятельности.
«Я должен был пересказывать им свои спектакли. Это очень смешно. Я говорю им: «Зайдите в интернет, они же там есть». Конечно, не полностью, но какие-то отрывки и анонсы есть», — рассказывает Анатолий.
Впоследствии боевики «ДНР» изменили тактику допросов и больше не спрашивали о театральных буднях. Вместо этого выдвинули обвинения в разжигании национальной вражды из-за проукраинских публикаций в фейсбуке. А потом добавили к делу еще и подозрение в терроризме — якобы из-за картинки с горящим Кремлем, которая была у Анатолия на странице.
В «Изоляции», по словам Левченко, россияне удерживают в основном гражданских. В то время, вспоминает экс-заложник боевиков «ДНР», вместе с ним в тюрьме сидели представитель так называемого «министерства доходов и сборов ДНР», которого оклеветали его же коллеги; мужчина, которого судили за государственную измену, потому что тот употреблял наркотики, «имевшие украинский след»; глава Мангуша и ветеран АТО (ООС) из Мариуполя, с которым Анатолий был заочно знаком еще до того.
16 июня Анатолия переместили в Донецкий следственный изолятор на улице Кобозева — это учреждение советские власти построили после Второй мировой войны. По словам Анатолия Левченко, там содержат от 5 до 6 тысяч человек: как военных, так и гражданских.
В одной небольшой камере, которую представители квазиформирования «ДНР» обустроили в подвальном помещении, с Анатолием сидели еще 19 задержанных. Сначала приходилось даже спать по очереди, так как двухъярусных нар на всех не хватало.
«Условия были ужасными: воду в камеру заносили раз в три дня. В Донецке вообще нет воды. Её давали из пруда. Четыре дня подряд кормили перловкой на воде, потом один день были макароны. Представьте, вы поели в 17:00, а следующая еда в 5 или в 6 утра. Бегали крысы, тараканы», — вспоминает экс-заложник.
Жена Анатолия узнала о месте его пребывания только через месяц после задержания, когда ей позвонила «следовательница ДНР». В октябре пленник получил небольшой пакет из дома — жена передала полотенце и нижнее белье. Уже через месяц им впервые удалось переброситься несколькими словами — в камеру тайно пронесли мобильный телефон.
В холодное время года, вспоминает Анатолий, приходилось спасаться одеялами и теплой одеждой, поскольку система отопления не работала.
«Нам повезло, что той зимой была плюсовая температура. Мне рассказывали ребята, что перед тем была зима и было -10. Накрывались восемью одеялами (у кого есть) и сидели. Мы по три раза за зиму болели ОРВИ, потому что сидели друг у друга на шеях. Условия там — это хуже пыток», — говорит Анатолий.
Мужчина был свидетелем того, как работники СИЗО применяли пытки к украинским военнопленным.
«Мы слышали, как их по 100 раз в день заставляли делать зарядку. И что я никогда не забуду, так это 20-30 раз в день: «Поём гимн!» Я вот только недавно проснулся и жене сказал: «Слава богу, я забыл гимн “ДНР”, — вспоминает экс-бранец представителей т.н. “ДНР”.
До псевдосуда «ДНР» дело Анатолия Левченко не дошло: 9 марта 2023-го его отпустили под подписку о невыезде.
«Так случилось, что в Мариуполе был один человек, его поклонница. Она стала коллаборационисткой, то есть начала работать на оккупационные власти. И у нее был доступ к принятию решений. И, как бы это абсурдно ни звучало, но она помогла освободить Анатолия», — объясняет правозащитница, руководительница направления по защите гражданского общества Центра прав человека ZMINA Людмила Янкина.
Голос Людмилы стал для Анатолия мостиком между оккупацией и свободной Украиной. Они не были знакомы до того — Людмила впервые услышала имя Анатолия, когда появилась информация о том, что мариупольский режиссер попал в плен оккупантов. После того, как мужчину отпустили, правозащитница взялась искать варианты выезда для него, его жены и сына, ведь была угроза повторного задержания и заключения.
«Это не классическая операция по возвращению или эвакуации человека. Условия, в которых нужно было вывозить Анатолия, значительно отличались от условий других людей. Потому что состояние его сына предполагает, что это должен быть индивидуальный транспорт с относительным комфортом. Это все значительно удорожает проведение такой процедуры. У нас было 7 сценариев, как можно это сделать. И ни один из сценариев не давал 100-процентной гарантии. Каждый из сценариев предусматривал прохождение фильтрационных мероприятий», — говорит Людмила Янкина.
В конце концов правозащитной организации ZMINA удалось согласовать значительную сумму расходов с донорами, и 23 июля 2023-го семья Левченко оказалась на Сумщине, где они пересекли пеший переход.
«Эти сутки в дороге мы не спали, не ели. Сын очень плохо это все перенес. Последние два километра [до украинской территории] там надо идти пешком. Это была страшная жара. Мы взяли с собой сколько могли вещей и тащили их на себе: знали, что едем в никуда», — вспоминает Анатолий.
Сейчас Анатолий Левченко занимается лечением болезней, которые обострились во время пребывания в российском плену. Возможно, даже придется провести операцию. После возвращения на подконтрольную территорию мужчина получил 100 тысяч гривен от государства — это выплата, на которую может претендовать каждый гражданский заложник. Однако этих средств для надлежащего лечения недостаточно. Между тем, в государстве есть ряд других проблем, касающихся пленных гражданских, отмечает правозащитница Людмила Янкина.
«На должном уровне государство не обеспечивает трех вещей: это вопрос жилья, социальной помощи и медицинского обеспечения. Одно из того, на что мы сейчас очень обращаем внимание государства — это несправедливость в отношении гражданских заложников. Потому что у нас получается, что, например, военные, которые были в плену, все это получают, и это и хорошо. Но в отношении гражданских заложников этого нет», — отмечает Людмила.
По словам Уполномоченного Верховной Рады по правам человека Дмитрия Лубинца, Украина располагает достоверными данными о 1700 гражданских заложниках, которых удерживает Россия.
«Эти данные мы получили после верификации Международного комитета Красного Креста и по показаниям освобожденных из плена (в том числе военнопленных). Но цифра гражданских, которые остаются в плену, по нашим данным, гораздо больше. Очень часто РФ держит в одних и тех же учреждениях как гражданских, так и военнопленных», — отмечает омбудсмен.
В то же время в едином реестре пропавших без вести при особых обстоятельствах уже есть данные о 37 тысячах человек. Это военные, гражданские взрослые и дети.
Дмитрий Лубинец добавляет: насильственные похищения мирных людей россияне и пророссийские сепаратисты начали практиковать с 2014-го, когда оккупировали часть украинского востока. Сейчас насчитывается 373 гражданских, попавших в незаконное заключение до начала открытой войны. Освободить удалось лишь двоих.
«Россия, по нашим наблюдениям, не освобождает гражданских, потому что они могут быть свидетелями зверств РФ на временно оккупированных территориях Украины. Десять лет Российская Федерация не предоставляет никакой информации о гражданских. Мы неоднократно использовали свои каналы коммуникации. Публично я могу сказать об одном канале — контакт с российской контрвизави [Татьяной Москальковой]», — объясняет Уполномоченный ВР по правам человека.
Еще 216 человек считают политическими заключенными — это украинские граждане, которых россияне задержали в аннексированном Крыму.
«На мой взгляд, это система подавления местного населения, проукраинских активистов, которую построила Российская Федерация, это постоянный поиск людей, которые могут создать так называемую опасность для оккупационных властей. На всей территории, которая временно оккупирована Российской Федерацией, мы наблюдаем системную работу по выявлению [таких людей] представителями ФСБ и после этого — задержание», — говорит омбудсмен.
По словам правозащитницы Людмилы Янкиной, после 24 февраля 2022-го так называемые «зачистки несогласных» приобрели гораздо больший размах.
«Мест несвободы есть сотни. Речь идет об импровизированных тюрьмах. Конечно, в 2014-м все эти явления тоже были. Но люди по крайней мере могли как-то уехать. Сейчас невозможно сбежать, если ты сам по себе и не обратился к кому-то за помощью», — говорит Людмила Янкина.
Во всех регионах, которые были или находятся под временной оккупацией, гражданских задерживают по предварительно подготовленным спискам.
«Приходили целенаправленно по адресам, искали конкретных людей и, по свидетельствам граждан Украины, всегда на руках были списки с обозначением должностей, возраста. Если это были военные, то с указанием даже воинских званий. Что касается гражданских — отдельной категорией были представители местного самоуправления, лидеры общественного мнения, проукраинские активисты, журналисты. Поэтому мы видим, что на всей территории это системное явление, к которому готовились», — утверждает Дмитрий Лубинец.
Официальные данные свидетельствуют: из неволи на подконтрольную территорию по состоянию на апрель 2024-го удалось вернуть 147 гражданских заложников. Однако, как отмечает координатор направления освобождения гражданских заключенных правозащитной организации «Центр гражданских свобод» Наталья Ящук, количество освобожденных может быть значительно больше.
«Эти люди не возвращаются в Украину. Их освобождают на оккупированных территориях и они едут или в Европу, или находятся на временно оккупированных территориях без прав, потому что им не отдают документы. Их паспорта забирают, им запрещают передвигаться», — говорит Ящук.
Данные о гражданских заложниках собирают не только государственные институты, но и правозащитные организации. Как рассказывает глава направления по защите гражданского общества Центра прав человека ZMINA Людмила Янкина, существует несколько вариантов, как удается узнать о пленном гражданском:
«Это худший вариант, потому что такого человека длительное время никто не ищет. Условно, не предпринимают никаких следственных действий. На самом деле таких людей тысячи. Они, вероятнее всего, сидят в каких-то неофициальных тюрьмах. Россия не предоставляет им никакого статуса. Над ними издеваются и часть просто умирает от пыток», — говорит Людмила Янкина.
2. Об исчезновении сообщают родственники или знакомые пленного. Тогда правоохранители могут открыть уголовное производство по установлению факта лишения человека личной свободы.
«Если на территории Украины у такого человека есть родственники, то они могут считаться потерпевшими. Тогда эти родственники могут искать адвокатов, искать, где удерживают этого человека, и получить от государства 100 тыс. грн для того, чтобы выплатить адвокату хотя бы какую-то часть. Эти 100 тыс. грн могут выдавать на руки, как тем, кто освободился из плена, так и родственникам тех, кто еще сидит», — разъясняет правозащитница.
Такую помощь от государства родственники пленных гражданских могут получить раз в год.
3. Против пленного гражданского в России или на оккупированной территории Украины открывают уголовное производство, и, таким образом, человек приобретает статус. Гражданских обычно судят по статьям об экстремизме и терроризме. Также им могут инкриминировать военные преступления — в таком случае российские адвокаты склоняют заложников к признанию, что они якобы являются военнослужащими.
«Они говорят: «Если ты признаешь, что ты комбатант, то ты попадешь в списки на обмен. И это крючок с очень соблазнительным червячком. В чем проблема: когда человека похищают и он становится гражданским заложником, против этого человека РФ совершает военное преступление, за которое несет ответственность. И очень важно, чтобы эти люди настаивали, что они гражданские и никакие больше. Потому что в таком случае их должно защищать международное гуманитарное право, Женевские конвенции и так далее. Если же гражданский человек признает себя комбатантом, то Россия имеет право удерживать его в неволе пожизненно«, — разъясняет собеседница.
«Они говорят: «Если ты признаешь, что ты комбатант, то ты попадешь в списки на обмен. И это крючок с очень соблазнительным червячком. В чем проблема: когда человека похищают и он становится гражданским заложником, против этого человека РФ совершает военное преступление, за которое несет ответственность. И очень важно, чтобы эти люди настаивали, что они гражданские и никакие больше. Потому что в таком случае их должно защищать международное гуманитарное право, Женевские конвенции и так далее. Если же гражданский человек признает себя комбатантом, то Россия имеет право удерживать его в неволе пожизненно», — разъясняет собеседница.
4. Еще одна категория людей — это те, которые пока не попали в плен, но их преследуют и могут посадить. Такие люди вынуждены скрываться от россиян в оккупации и обычно боятся выезжать на подконтрольную территорию.
«У меня недавно был такой случай: [обратился] человек, который живет недалеко от Мариуполя, и она очень запугана. Период переговоров с ней у нас длился несколько месяцев. Срывались миссии по ее вывозу, она впадала в панические атаки, потом извинялась, потом все снова срывалось. Она живет в ситуации постоянного давления и преследований. У меня есть целая семья из трех женщин, которым мы помогаем скрываться, потому что они в розыске ФСБ», — говорит Людмила Янкина.
Согласно Римскому статуту Международного уголовного суда, насильственное исчезновение — это арест, задержание или похищение людей государством или политической организацией, или с их разрешения, поддержки или одобрения, с последующим отказом признать факт лишения свободы или раскрыть местонахождение пропавшего человека, что лишает его защиты закона.
Как разъясняет Вильному радио адвокат Екатерина Лебедева, Римский статут определяет насильственное исчезновение как преступление против человечности, если его совершают во время широкомасштабного нападения.
Основные элементы насильственного исчезновения таковы:
«Вместе с тем, насильственным будет считаться исчезновение, если оно осуществлено российской оккупационной администрацией, российскими военными, боевиками, лицами, которые перешли на сторону врага, и с тех пор местонахождение человека неизвестно», — добавляет адвокат Ольга Дацюк.
Украинское законодательство предусматривает уголовную ответственность за такой вид преступления. В частности, в Уголовном кодексе есть статья 146-1 «Насильственное исчезновение». Так, за арест, задержание, похищение или лишение свободы в любой другой форме можно попасть в тюрьму на срок от 3 до 5 лет. А за отдачу подобного приказа (или же бездействие руководителя, который мог предотвратить преступление своих подчиненных) можно попасть за решетку на срок от 5 до 7 лет.
Освобождение и возвращение гражданских заложников осложнено многими факторами. Их не могут возвращать домой по обмену, поскольку Украина не удерживает гражданских россиян. Однако иногда мирных все же удается возвращать во время обменов военнопленными: например, 31 мая этого года на подконтрольную территорию вернули 75 пленных, из которых четверо — гражданские.
По словам омбудсмена Дмитрия Лубинца, сейчас Украина ведет переговоры с разными странами в поисках государства-покровителя. Представители такой страны смогут получить доступ к пленным украинцам.
«Публично такие страны я пока назвать не могу. Но у нас есть несколько таких стран, и я лично вел и продолжаю вести такие переговоры. Вы же понимаете, это уровень и нашего президента. И он тоже этим занимается», — отмечает Лубинец.
«Публично такие страны я пока назвать не могу. Но у нас есть несколько таких стран, и я лично вел и продолжаю вести такие переговоры. Вы же понимаете, это уровень и нашего президента. И он тоже этим занимается», — отмечает Лубинец.
По его мнению, ускорить возвращение гражданских заложников может привлечение высшего политического и военного руководства страны-агрессора к уголовной ответственности. Отметим, в Совете Европы недавно начали подготовку к созданию спецтрибунала по преступлению России против Украины. Его механизм разрабатывают, опираясь на опыт Нюрнбергского процесса, который длился после Второй мировой войны.
«Пока Российская Федерация будет всеми своими действиями показывать, что она нарушает все нормы международного гуманитарного права, и за это нет никакой ответственности, до тех пор мы не сможем существенно изменить ситуацию, в том числе с гражданскими заложниками. Мы понимаем, что мы не можем надеяться (при всем уважении к нашим международным партнерам), что они будут драйверами в процессе возвращения гражданских заложников. Исключительно Украина как государство обязана делать все, чтобы вернуть наших гражданских. Международные партнеры нам могут помогать, но инициировать новые процессы, новые обсуждения, новые публичные и непубличные мероприятия — это наша задача», — говорит Лубинец.
Этот материал является частью серии о военных преступлениях в Украине, созданной в партнерстве с JusticeInfo.net — Fondation Hirondelle.
Напомним, недавно мы рассказывали историю семьи, где сын уже более двух лет находится в плену россиян после выхода из Азовстали, а его отчим, который воевал под Соледаром, более года считается без вести пропавшим.