В 1990-м в еще советском Донецке открылась первая в русифицированном городе украинская школа. Там учили пользоваться знаниями, а не зубрить, и воспитывали активных граждан-украинцев. Мальчики и девочки занимались там отдельно, но все учились приемам самообороны, музыке и пению. И это лишь некоторые новшества основателя и директора школы Леонида Громового. Об атмосфере, правилах школы и личности ее вдохновителя вспомним в День украинской письменности и речи.
В 1991 году в Донецке сделали вот это фото. На нем набор первой украиноязычной школы города – школы №65.
“Особенным было то, что детки, моя дочь на первое сентября пошла в вышиванке. Это вообще для того времени было что-то уникальное! В классах висели портреты Тараса Шевченко, Ивана Франко, Леси Украинки, в вышитых рушниках”, — вспоминает мама ученицы одного из первых наборов этой школы Светлана Еременко.
В их выпускных альбомах потом будут фото учеников в вышиванках и из старших классов, а еще записанные ручкой от руки стихи украинских классиков, фотографии школьных украинских кружков и уголка традиционной светлицы прямо в классе.
Первый директор школы Леонид Громовой в интервью газете День говорил:
“Мы были первой на территории СССР школой, которая на конкурсной основе отбирала преподавательский состав, а также проводила конкурсный отбор детей. Количество желающих попасть в ряды учеников нашей школы было огромным. <…> Тогда можно было полностью украинизировать систему образования на Донбассе. Где бы я ни выступал, была всеобщая поддержка и понимание того, что образование должно быть украинским, что Украина — это независимое государство. Можно было вторым декретом после принятия Акта о независимости Украины выпускать приказ об общей украинизации образования. И она была бы безболезненной”.
Общественный деятель из Донецка Станислав Федорчук, сын одного из преподавателей, друживший с Громовым и многими учениками школы № 65, вспоминает:
“Более 90% выпускников сразу поступали в высшие учебные заведения. Часто эти люди учились и за пределами Украины. Потому что уровень гуманитарного образования в этой школе был настолько высоким, что дети не просто знали предметы или иностранные языки, они могли работать с ними”.
По данным Станислава Федорчука, местные власти Донецка в 1990 году сначала не верили, что украинская школа там будет. А потом уже мешала ее открытию.
“Когда местные власти увидели, что ограждение окрашено в желтый и голубой цвета, они (чиновники, — ред.) пытались бульдозерами снести его. Они отключали [в школьном здании] электричество, канализацию, воду. Леонид Григорьевич, когда понял, что местные власти саботируют открытие школы, на которую уже все документы пришли, вместе с учениками и родителями захватили одно из помещений областного обкома партии (Коммунистической партии Украины, — ред.) Настоящий украинский Майдан, как должно быть!”, — рассказывает Станислав Федорчук.
Да и через несколько недель образовательный процесс не запустили, поэтому директор с учениками и родителями прибегли к еще более радикальным действиям. После митинга ко Дню памяти Василя Стуса 1 сентября 1990 возле памятника Шевченко в центре Донецка, протестующие пошли в помещение городского совета и блокировали его три недели. Пока украинскую школу не разрешили открыть.
“Леонид Громовой с учениками и родителями захватили горсовет Донецка. На флагштоках возле горсовета дети начали поднимать украинские флаги. И милиционер бегал и снимал их. Тогда дети шарики желто-голубые поднимали. В конце концов, милиционер сдался”, — говорит Федорчук.
2-3 сентября 1990 года в школу №65 приезжал и тогдашний народный депутат и глава Народного Руха Украины Иван Драч. О его визите тогда писала журналистка газеты “Комсомолец Донбасса” Светлана Еременко. В настоящее время она является исполнительным директором Института демократии им. Филиппа Орлика.
Светлана Еременко не только освещала эти события, но и активно участвовала в них. И сама потом повела своих детей — Олю и Тараса — в эту школу. За место приходилось еще побороться, ведь был конкурсный отбор.
“Когда мы боролись за эту школу, доказывали, что она нужна, то нам представители власти говорили, что эта школа не нужна, что в ней некому будет учиться. Когда я писала материалы в поддержку школы, ходила на субботники, мой редактор, бывший выходец из обкома комсомола, кричал мне: “Если хочешь учить своих детей на украинском, езжай в свои Полесские болота!», — вспоминает Светлана Еременко.
Преподавать сюда пришли люди с большим опытом, спецкурсы в школе вели преподаватели трех университетов – Киевского, Львовского и Донецкого.
“Таких школ на территории СССР и Европы в то время не существовало. Если и были, то только закрытого типа, для детей американского и европейского истеблишмента”, — рассказывал сам Леонид Громовой.
Колектив школи № 65 у Донецьку, фото з соцмереж
Библиотеку помогали наполнять украинские диаспоры со всего мира, а детей обучали в отдельных классах для девочек и мальчиков.
“Многие учителя этой школы благодаря высокой планке, которую установил Леонид Григорьевич, имели собственные разработанные авторские курсы. Потому что так должно быть, это не просто работа. Это работа с будущим поколением. Леонид Григорьевич складывал этот “пазлик” изо дня в день. Фактически он был в школе с самого утра, иногда с 6 утра, и уходил из нее последним”, — рассказывает общественный деятель Станислав Федорчук.
Это подтверждает и мама двух учеников этой школы Светлана Еременко.
“У дочери Оли была прекрасная учительница Валентина Ивановна Петровская – учительница-новатор, которая с детьми не просто изучала предмет. Они на уроках литературы, например, работали в драматическом кружке, ставили спектакли. Учительница была фантастическая, имела подход к каждому ученику”, — говорит Светлана Еременко.
Начало 1990-х в Донецке и стране в целом было эпохой тотального дефицита, инфляции и бартерных платежей. Поэтому директор образовательного учреждения должен был держать учреждение на плаву. И Леониду Громовому удавалось находить поддержку в Донецке.
“Поэтому, собственно, в этой школе было больше фортепиано, чем в консерватории. Практически у всех выпускников школы было музыкальное образование, хотя бы минимальное: умели петь, играть на разных инструментах, знали украинские народные танцы”, — отмечает Федорчук.
С донецким директором приходилось считаться не только местным властям и партноменклатуре города, но и людям уровня Минобразования СССР и Академии педагогических наук в Москве.
Ведь он дружил с главным редактором журнала “Огонек” Виталием Коротичем и был знаком с главредом газеты “Правда” Иваном Фроловым (известные и популярные издания в СССР, — ред.) Еще за первую украинскую школу в Донецке публично вступились Нобелевский лауреат Андрей Сахаров и известный советский литератор Евгений Евтушенко.
“Именно благодаря им открывалась передо мной дверь. В других условиях идея украинской школы в Донецке просто погибла бы. А уже со временем на Верховном Совете СССР депутаты Евгений Евтушенко и Андрей Сахаров выступили с открытой поддержкой идеи создания нашей школы. Основным аргументом, который они выдвинули, — это фальшивость Перестройки на местах, когда в Донецке власти сопротивляются открытию первой украинской школы. Впоследствии было обращение к мировому украинству и иск… в Международный суд в Гааге”, — отмечал в интервью сам Громовой.
Донецкая школа №65 сотрудничала с казацкими и другими общественными украинскими организациями, говорит Святослав Федорчук.
“Леонид Григорьевич всегда понимал, что украинец должен уметь себя защитить. Поэтому вместо уроков ДПЮ (допризывная подготовка юношей, — ред.), которые тогда были полной пародией на какую-то подготовку, он ввел восточные боевые искусства. И поэтому все соседние школы, все гопники и маргиналы “на районе” знали: учеников этой школы трогать не стоит. Что они всегда справятся”, — рассказывает дончанин.
Самозащита понадобилась, поэтому до сих пор сохранились истории с тех пор.
“Был случай, когда старшеклассники из соседней школы решили придраться к младшему классу из 65-й школы. Но получили сдачи и сказали: “Это бандеровская школа, обходим”. Или когда одна из учениц этой школы, отец которой был в очередной раз нетрезв, начал совершать насилие в отношении ее мамы. Девушка сказала, что отец должен прекратить это. Он ей не поверил и получил разбитый нос и немного вывихнутую руку”, —говорит Федорчук.
По его словам, нетрезвый отец побежал в милицию и написал заявление на собственного ребенка.
“Сказал, что в школе “злые бандеровцы учат собственного отца бить”. В милиции, слава Богу, посмеялись. Но было воспитание украинца немного другой психологии. А не какого-то кроткого, который будет терпеть надругательство и насилие над собой”, — говорит Станислав Федорчук.
По словам Станислава Федорчука, Леонид Громовой считал главными две вещи: чтобы дети были включены в учебный процесс и чтобы психологический климат в школе был благоприятным.
Так что в 65-й школе работал психолог, который общался не только с детьми, но и с родителями.
“Если ребенок становился исключенным из учебного процесса (то есть у него была низкая успеваемость, проблемы с учебой), школьный психолог сразу работал с семьей, а не только с ребенком. Потому что Леонид Григорьевич считал, что необходимо рассматривать ребенка как часть его семьи и разобраться, что произошло. Возможно, родители потеряли работу, начали злоупотреблять алкоголем или есть личностные конфликты”, — рассказывает Станислав Федорчук.
Он отмечает: это были “веселые 1990-е”, когда в Донецке продолжались бандитские разборки. Но ученики школы №65 в этом не участвовали.
“Если посмотреть статистику, то за все время, пока Леонид Григорьевич был директором, был всего один случай употребления ребенком наркотических веществ. И то школа взяла ребенка на поруки и фактически оплатила реабилитацию. Насколько я помню, ребенок не только вернулся к учебе, но и закончил университет, и все у него сложилось прекрасно”, — говорит Федорчук.
И сам директор был внимателен к детям и демонстрировал высокую культуру общения, говорит собеседник.
“Леонид Григорьевич воспитывал людей осознанных, которые думают, что они делают, с кем и как. Он всегда находил возможность говорить с каждым учеником. У каждого есть история о том, как Леонид Григорьевич сел и поговорил с ним. На тему не только об обыденном бытии, но и о глобальных моментах: что такое добро и зло, выбор человека, что такое социальная роль. Он никогда не был мелочным как администратор, как педагог, не поддерживал культуру сплетен, разговоров за спинами”, — рассказывает общественный деятель из Донецка.
Некоторые дети готовы были ездить в эту школу издалека на электричках, тратя на дорогу по несколько часов в сутки, говорит Станислав Федорчук.
“Ибо они понимали, что здесь им будет результат. И подходы, которые Леонид Григорьевич Громовой освещал, были настолько инновационными для того времени, что из Москвы к нему приехали “послы” и сватали его на руководителя департамента инновационного образования города Москвы. Он сказал: “Нет, мне место в Украине, в Донецке, я создаю украинское образование. Меня не интересуют ни эти предложения, ни деньги. Мне интересно создать такую школу, которая была бы образцовой, которая воспитывала бы граждан-украинцев, людей, способных любить”. И, собственно, он придерживался этого принципа”,– вспоминает Станислав Федорчук.
В начале 2000-х против Громового началась кампания по дискредитации. Его обвинили в перерасходе бюджетных средств и уволили. Три года продолжались судебные процессы, которые не доказали вины педагога. В школе того времени была создана комиссия по поддержке бывшего директора, однако это не помогло.
“Был “грандиозный засев”, грандиозная работа с людьми, которую, конечно, местные промосковские кадры Леониду Григорьевичу не могли простить. Это привело к тому, что они поставили во что бы то ни стало дискредитировать его как директора, уволить его с должности. И Леонид Григорьевич, как человек, твердый в своих взглядах, очень честный и ответственный, должен был защищать себя в суде — был специальный комитет защиты его среди бывших учеников”, — рассказывает друг Громового Станислав Федорчук.
Многие коллеги Громового уволились в знак протеста против репрессий, вспоминает общественный деятель.
“Местное управление образования во главе с Лактионовым (который сейчас выполняет функции в оккупационной администрации Донецка — такие кадры россиянам очень нужны!) начал менять в школе директоров фактически каждый год. Что это такое для учебного процесса? Это превращение ее в штатную школу”, — говорит Федорчук.
Среди воспитанников этой школы собеседник называет доктора наук Киево-Могилянской академикии Максима Яковлева, известного кобзаря Даниила Носко, экс-руководителя национальной скаутской организации “Пласт” СтасаАндриишина и многих других.
“Значительная часть этих людей не только участвовала в общественных движениях в Донецкой области до войны, но и стали добровольцами в 2014-м. Многие до сих пор воюют, многие люди являются толковыми военными волонтерами. Это говорит о том потенциале, который реализовался в этих детях, которые уже давно являются взрослыми”, — говорит собеседник.
Уже в 2000-е в Донецке появились и другие украинские школы. Но их было немного. Например, в 2009 году из примерно 200 учебных заведений только 34 школы были с украинским языком обучения (в части из них все равно были русскоязычные классы). А ученики школы №65 и вне учебы в российском ВКонтакте переписывались на украинском.
В меньших промышленных городах Донбасса — Енакиево, Макеевке, Торезе, Шахтерске, Харцызске — уровень охвата украинским средним образованием детей был еще ниже.
Усилиями главы “Союза украинок” Донецкой области Людмилы Огневой издали брошюру о первой украинской школе в Донецке и ее основателе Леониде Громовом.
Станислав Федорчук в память о Леониде Громовом недавно установил казацкий крест на могиле педагога. Деньги на него собирала активная громада.