“Мы трижды пытались эвакуироваться”. Как мариупольчанка Елена Баркова смогла вырваться из ада и возобновляет бизнес с нуля

Елена Баркова – переселенка из Мариуполя. В родном городе она делала натуральную косметику, имела три торговых точки. Все магазины, как и квартира Елены, выгорели дотла. Вместе с мужем и двумя детьми она провела под обстрелами в Мариуполе почти месяц, затем трижды пыталась эвакуироваться. Теперь в Полтавской области Елена возобновляет бизнес и волонтерит.

Далее – история Елены Барковой от первого лица.

Мы живем в Мариуполе, война длится уже 8 лет, какое вторжение еще может быть? В предупреждения мы не верили. Накануне в город Ахметов с Зеленским приезжали, мы подумали, что точно ничего плохого здесь не произойдет.

24 февраля меня разбудила продавщица из нашего магазина, позвонила сказать, что не приедет на работу. Было 7 утра, я спрашиваю, почему не придет, а она говорит, что началась [полномасштабная] война. Я даже тогда не сразу поверила. Что все по-настоящему, поняла где-то в обед. Звонила знакомым из других регионов, написала в родительский чат, а учительница говорит: ”не разводите панику”.

25 февраля я приехала в один из наших магазинов, забрала только ключи и документы. Надеялась, что в ближайшие дни все разрешится, не думала, что Мариуполь будут бомбить.

Я трижды пыталась эвакуироваться. Купила билеты на поезд себе, детям и маме, муж со свекровью отказывались уезжать. Потом друг пообещал вывезти нас на автобусе, и билеты я сдала. Но вариант с автобусом сорвался из-за обстрелов. На следующий день я снова взяла билеты на поезд. Но тогда отменили поезд. Выбраться смогли только 23 марта. Под бомбежками прожили месяц без одного дня. Интересно, что эвакуационный поезд должен был отправляться в час ночи, а у нас комендантский час. И вообще ночью в городе был хаос.

Мы обустроили укрытие в подвале гаражей, но там было очень сыро и холодно. Промерзали под тремя брюками, дети болели. Мы вернулись в квартиру и еще неделю прожили там.

10 марта мы вышли из квартиры в подвал, 11-го последняя из квартиры вышла свекровь и через 10 минут — прямое попадание. Воды в доме не было, все грелось на костре на улице, она спускается с чашкой кофе, наливает кипяток, начинает размешивать, и в этот момент прилетает в дом. Началось задымление, муж смог вынести из квартиры только документы.

Когда света уже не было, но еще были вода и газ, мы с мужем варили мыло с пантенолом, делились с соседями.

Сыну три года исполнилось в подвале. Когда нас начали уже непрерывно бомбить, он неделю молчал. Я думала, что он просто перестанет разговаривать. Мы ложимся спать, я его убаюкиваю, а мой ребенок лежит с открытыми глазами, не двигается и просто молчит. Я не знала, начнет ли он вообще говорить.

В подвале сын кричал диким криком, если видел, что дверь открыта. Потому что взрывной волной дверь в подвале постоянно открывало.

22 марта муж чудом поймал сигнал Киевстара, когда вышел на самый опасный участок у нашего дома. Позвонили куме, она сказала, что уже есть “коридоры”. Еды у нас еще немного было, а вода закончилась, дождя и снега не было. Надо было уходить.

На следующий день мы пошли. Возле нашего дома еще были наши ВСУ, через дорогу – “ДНР”. И между ними где-то 250 метров открытого поля с постоянными обстрелами, которое нужно перебежать.

Выходим из дома, и снаряд прилетает в наш двор, забегаем в подъезд.

Мы привыкли, что снаряды прилетали раз в 15-20 минут. Если 5-10 минут тихо — надо бежать изо всех сил, потому что скоро прилетит следующий. Мы подождали 5 минут, взяли детей, побежали через поле, забежали на базар, и полетело снова.

Потом Никольское – Бердянск – Запорожье – Днепр – Полтава – Гадяч. Дорога из Мариуполя обошлась нам в 30 тыс. грн. В Никольском спросили, куда мы хотим ехать дальше. Когда услышали, что в Запорожье, сказали, что автобусы только на Донецк и Ростов. С частным перевозчиком добрались до Бердянска, там не было связи. Только в одном банке был спутниковый интернет, и они раздавали вайфай, так искали следующего водителя.

Нас приютила кума в селе под Гадячем. Она переселенка с 2014 года. Уже здесь в относительной безопасности меня зовет дочка и говорит: “Мама, там что-то страшное!” Я пытаюсь пошутить и спрашиваю: Что страшное? Паук?”, отвечает: “Нет, еще страшнее”. Я смотрю, а тут коммунальщики почему-то надели камуфляж и косят траву. И она говорит: “Мама, много военных”.

Пару месяцев после выезда я была в прострации. Сначала мы очень сильно болели — мариупольские условия подорвали здоровье. Все оставшиеся деньги мы потратили на лечение. Потом собирали деньги на ремонт дома в Гадяче. Мы переехали туда в июне.

Когда только переехали, у нас не было выплат, почти никакой гуманитарки, потому что здесь городок маленький. Нам помог только один местный фонд и благотворительная организация мариупольцев, живущих сейчас в Ужгороде. Я стала волонтером, начала сотрудничать с обоими фондами, мы вышли на World Central Kitchen (организация, которая предоставляет еду пострадавшим от разного рода бедствий, — ред.). Те направили нам продуктовые наборы, а мы раздавали переселенцам, их здесь почти три тысячи.

Когда я поняла, что мои базовые потребности в еде и жилье закрыты, я начала искать работу. Город маленький, каждый десятый переселенец. Работы и для местных мало.

А заказы на мою косметику продолжали поступать. Я написала на рабочей странице, что у меня нет никакого капитала для того, чтобы запустить производство. И клиенты подсказали открыть карту для донатов, мы запустили краудфандинг. Приобщающимся  я предлагала сертификаты на скидку 40% на будущий заказ. Благодаря всем людям, принявшим участие в сборе денег, у меня появилось и оборудование, и компоненты. Конечно, пришлось внести и собственный вклад, потому что денег не было, поэтому я сдала украшения.

Планирую не только вернуться на мариупольский уровень, но и расширить производство, увеличить ассортимент. Потому что не только клиенты ждут наши средства, я сама ими пользуюсь. Плюс, если мы возобновим бизнес, это будут рабочие места. Потому что  каждый помогает, как может. Кто-то воюет, кто-то лечит, кто-то учит, кто-то дает работу. Сидеть на выплатах для переселенцев и жаловаться – это не выход.

Около двух месяцев ушло от сбора денег до первых готовых кремов и шампуней. Сейчас я уже готовлю первую отправку заказов. Но если бы не “эмоциональные качели”, то можно было бы справиться и быстрее. Когда не было компонентов, когда задерживались посылки, я хандрила.

Боль никуда не делась. Я все еще не могу это все прожить. Непонятно, что будет завтра. В Мариуполе я жила мечтами, сейчас я живу “здесь и сейчас”. Чтобы не быть жертвой, нужно научиться быть благодарными. Для начала – за то, что жив. нужно ценить то, что имеешь, пусть это пока не тот уровень жизни, который был раньше.

Я делаю это не для себя, а для людей. Когда вижу удовольствие людей, это вдохновляет. Если бы не клиенты, то я бы и не смогла восстановить это все. И дело даже не только в бизнесе, но и в человеческой поддержке. Видишь, что ты делал что-то хорошее, чего людям не хватает, и это заставляет двигаться дальше.