“Мир распался на точки, и я думала, что осталась без руки”. Бахмутчанка о том, как выжила после ракетного удара россиян
60-летняя бахмутчанка Ольга Ильина до середины июля оставалась в городе, несмотря на обстрелы российской армии. 19 июля все изменилось: она попала под огонь оккупантов и сильно пострадала. Женщину спасли волонтеры и медики. Она до сих пор приходит в себя и рассказывает: как это — оказаться возле эпицентра ракетного удара, как она проходит лечение и жалеет ли, что оставалась в опасности.
Дальше рассказ Ольги Ильиной от первого лица.
Единственная причина, почему я оставалась в Бахмуте, это работа. Я была патронатной сотрудницей в частной фирме, посещала пожилых людей и помогала им. У меня были обязанности, подопечные, зарплата.
19 июля в 14:30 я шла в центре города, по переулку Лермонтова, в аптеку по просьбе клиентов, разговаривая по телефону. Помню, ни звука обстрела не слышала, ничего не было. И словно наткнулась на стену из воздуха. Через меня прошла воздушная волна, в голове вспыхнул яркий свет, и все – весь мир распался на яркие точки, и я упала как тряпка.
“Лежала лицом на асфальте и спокойно думала о том, что, наверное, мне оторвало руку”
Следующий момент – я лежу на асфальте лицом вниз и не чувствую тела, не могу ни рукой пошевелить, ни ногой, только голова в порядке, глаза видят. Но под головой растекается кровь, одна рука дико болит, и я больше ничего не чувствую.
И думаю сама себе (страха не чувствовала): “Наверное, мне руку оторвало”. Вокруг тишина, людей нет. Понимаю, что на помощь звать смысла нет. Думаю: “Кровь вытечет, потеряю сознание”. Вот такое абсолютно спокойное состояние было.
Вижу внизу переулка еще один взрыв и клубы огня. Позже я узнала: там ракета попала в надстройку 5-этажки, под стеной которой я проходила. И если бы я шла чуть поближе к середине улицы, то я бы просто не выжила. Меня спасло только то, что я была близко от стены, где было меньше осколков и более слабая взрывная волна.
Вероятно, прошло минут 5. Не знаю, теряла ли я сознание или нет, кажется нет. Потом слышу голоса за спиной — подошли какие-то волонтеры. Станция скорой помощи была где-то в ста метрах. Меня положили в “скорую” и отвезли в местную больницу. Там нам что-то укололи, видимо, перевязали и надели на шею какой-то воротник, который поддерживал шею.
“Врач вставил палец в рану на моей шее и нащупал осколок 1,5-2 см”
Оказалось, что сзади меня шел мужчина, его тоже задело. Потом он мне рассказывал в этой же больнице Константиновки, где я сейчас: он был в состоянии шока и просто пошел домой. А он был весь в крови, живот, рука. И внизу переулка его подобрал проезжавший мимо на машине мужчина и тоже отвез в бахмутскую больницу. Там мы с ним и встретились, и нас одной “скорой” отвезли в больницу в Константиновке.
В Константиновской больнице меня сразу положили под рентген. Не было ни одного перелома, только мелкие ссадины. Но у меня было ранение в шею, очень глубокое. Слава богу, не повредило никакой нерв, сухожилие или артерию. Это просто чудо! Осколок был довольно большим, 1,5-2 см. Врач в рану мне полностью палец вставил и искал осколок, затем аккуратно пинцетом его вытащил и поставил дренаж – чтобы выходила грязь, пыль, и рана заживала. Положили меня под капельницу, кололи антибиотики и все на свете. И еще плюс контузия. Три дня мне нельзя было вставать, лежала в состоянии овоща.
“И через месяц я не могу ходить более 5-10 минут”
Очень тяжело после этого отходишь, потому что пострадало все тело на самом деле. Сейчас у меня рана чистенькая, заживала более месяца. Но, наверное, задела какой-то нерв, потому что у меня очень сильно болит правая рука (плохо двигается и больно прикасаться к ней) и шейный отдел позвоночника. Сидеть я не могу, только лежать и немного ходить. Не могу ни головой нормально поворачивать, ни ходить больше 5-10 минут — все тело млеет, начинаются слабость и головокружение.
“Трудно морально быть здесь: каждый день из Бахмута привозят все больше раненых мирных жителей”
Я удивлена тем, что с нас никто нигде копейки не просил. Нас кормят, обслуживают и все лекарства необходимые дают. А другие пациенты, которые здесь по болезни, — им ежедневно списочки лекарств дают, и они покупают за свой счет. Мне сказали, что это потому, что мы ранены, нас лечат за средства государства. И тем более я ничего и не могла платить: меня подобрали на асфальте — слава богу, у меня были в рюкзаке документы.
Возвращаться в Бахмут я теперь не могу – там ни больницы, ни света, ни воды, ничего сейчас. Врач сказал, что вскоре меня отправят в Днепр. Там я смогу продолжать лечение и реабилитацию, потому что до здорового состояния мне еще далеко.
Из Бахмута привозят все больше раненых мирных жителей — мы же выходим, смотрим. 24 августа ночью привезли бабушку с дочерью, им попал снаряд в дом, потолок рухнул на них. Дочь вытаскивала бабушку на себе, бабушка ранена, теперь тоже лежит лечится. Они тоже там чудом вылезли живые.
Трудно морально быть здесь, потому что каждый день мы это наблюдаем. Жалею ли я о том, что оставалась? У меня свой взгляд на свою жизнь и свою судьбу. Сколько я ни думала об эвакуации, я сама не хотела выезжать. А так, если истекло время моего пребывания в Бахмуте, значит меня вот так оттуда вывезли. Теперь я ясно понимаю, что туда я возвращаться не буду, и там период моей жизни завершился.
“Мне повезло с людьми, которые меня окружали”
Я поражена, насколько мало я пострадала — у меня могло быть что-то ужасное, а осколок мог просто разворотить все, перебить позвоночник, я могла бы быть парализована. Рука постепенно отходит, я могу двигать ею уже больше. Понимаю, что она восстановится, только для этого нужно время.
Со мной лежит женщина из Серебрянки, она после аналогичного ранения оглохла на одно ухо. Но так “повезло” не всем: у перекрестка неподалеку кажется еще были две молодые женщины, одну из них убило этим взрывом, а вторая получила сильное и опасное ранение в горло. Я не знаю, где она и что с ней, может, ее сразу в Днепр отвезли.
Я очень благодарна окружающим меня людям. Во-первых, волонтерам, которые под огнем и выстрелами бросились всех собирать и вывезли. Персоналу этой больницы: хирург — отличный специалист и по-человечески относится к людям, медперсонал “выкладывается” и вносит позитив – им честь и слава!
Спим здесь ночью и тоже слушаем эти “прилеты” по Константиновке. Люди переживают, боятся, а у меня паники нет. Я не несчастна и не собираюсь сдаваться. Это моя жизнь, и я ее проживаю дальше.
Читайте также:
74Этот материал опубликован при поддержке Европейского фонда за демократию (EED). Его содержание не обязательно отражает официальную позицию EED. Информация или взгляды, изложенные в данном материале, являются исключительной ответственностью его авторов.
