Фермеры из Бахмутского района Вадим и Ирина несколько недель пробыли в плену из-за двух боевиков, которые захотели угнать их машину. Когда их выбросили прямо в поле, им пришлось несколько дней идти пешком по оккупированной территории, чтобы выйти на подконтрольную. Но их снова задержали и на этот раз помогли. Историю возвращения фермеров домой читайте дальше.
Вадим Смолянинов и его племянница Ирина Чепурина еще 12 июля уехали в родную Стряповку, чтобы забрать вещи и эвакуировать скот. Это была последняя из серии поездок, но в этот раз они попали в плен.
Тогда их родственники узнали об этом из опубликованного в российском государственном СМИ видео. Захватчики тогда обвиняли фермеров в корректировке огня по позициям РФ и разведке.
Больше о том, как они провели недели на подвале, почему их вообще задержали и как обращались с ними — читайте в первой части этого интервью.
Во второй части мы поговорим о том, что последовало после этого.
Отметим, что в этом разговоре собеседник вспоминает волонтеров, которые помогают депортированным украинцам вернуться домой. Однако мы не указываем их имена и название организации, чтобы не навредить им. О наиболее известных организациях, которые в этом помогают, мы писали в этом материале.
— Когда оккупанты вас поставили на колени и сосчитали до 100, что произошло дальше?
Руки же были завязаны пластиковыми стяжками. Я руки напряг, раздвинул и они полопались. Когда уволились, то начали сразу искать документы. Искали-искали, а их нет. Нас это очень испугало, потому что я говорю Ирине «нам ничего хорошего от людей лучше не ждать».
Я знал, что мы в Алчевске. Я по солнцу сориентировался, что уже был вечер, где солнце садилось. Вдобавок, мне приходилось ездить по Луганской области, поэтому немного населенные пункты знал.
Ну, мы и пошли, пытались прятаться от людей. Я принял решение, что Первомайск, Стаханов, Брянку нужно обойти. Мы пошли на юг, потом на запад и поднялись на север.
Первые двое суток мы шли только по ночам. Потом у меня появилось спокойствие, что особо на нас никто не обращал внимания. Людей мало было, много заброшенных домов. Там такая мрачность, такая серость. А потом мы попытались уходить днем. Ну и так получилось, что мы те большие города обошли, и была уже степь, несколько сел, и бояться уже было некого. Но все равно старались не попадаться людям в глаза. Если слышали, что машина уезжает, то в лесопосадку шли.
Вы ходили несколько суток. Как вы спали, что ели и пили?
Ели мы то алычу, потому что зреть начала, то абрикос, который еще не успел опасть, то груши. В основном из деревьев что-то ели. Очень повезло с водой. Такое впечатление, что за нас все молились, беспокоились, и именно поэтому Бог берег нас. То мы на колодец наткнемся, то несколько раз источники найдем. Вот когда искать будешь – не найдешь.
В первый день этого «похода» кто-то выбросил мусор в мешке, мы этот мусор вытряхнули, и взяли их несли с собой. Когда отдыхать – развернем эти мешки. Не голая земля и хорошо. И удивительно ни я, ни Ирина не заболели.
И куда вы так пришли?
Направлялись мы в Стряповку, ведь я тот район прекрасно знаю, и я был уверен, что если продолжаются боевые действия, то я смогу там обойти, я был в этом уверен. Мы шли непосредственно на подконтрольную территорию. Все остальное я воспринимал если не как вражескую, то и как не дружественную территорию. Поэтому мы шли с опаской. И когда к передовой подходили, то уже оружие слышали.
Мы вышли между Попасной, Покровским и Шевченко. Если из Бахмута ехать в Попасную, то перед железнодорожным мостом есть поселок Розовка слева. Мы вот где-то там вышли.
Вышло так, что мы шли у лесопосадки, была накатана дорога, и я иду, и вижу самоходную артиллерийскую установку, сравнялся уже с ней. А Ирина за мной следует. Возвращаться назад — значит дать повод задуматься о нашем поведении. Поэтому я Ирине говорю «идем дальше». А спустя 10 метров еще САУ стоит. И очень хорошо маскируются. Замечал их, когда сравнялся с ними.
И вот нас «лнровцы» заметили и снова задержали. Не смотря на то, что нас положили в землю лицом, руки положили за спину, завязали глаза, чтобы мы не видели, к нам человечно относились.
Как вы объяснили, кто вы и что с вами произошло боевикам?
Нас посадили в машину и начали допрашивать. Никто поначалу не верил, что те люди в Алчевске сначала избили, потом увезли в поле, поставили на колени, что у нас забрали машину, документы.
А Ирине я до этого на всякий случай говорил, что если нас задержат, надо говорить правду. Если будет легенда и нас в разные стороны разведут, то мы можем где-то проколоться. И «ЛНР-овцам» действительно было неприятно слышать эту правду, им не верилось. Собеседник один даже говорил: «чтобы наши так поступили с гражданскими, да быть такого не может».
У нас также спросили, что мы ели в последний раз. Я рассказал об абрикосах, показал алычу, которая у меня еще в карманах осталась. Спросили «а нормально когда вы ели?», а я ответил «ну дней 5 назад». И вот нам сделали по бутерброду, по огурцу дали, напоили соком.
Дальше один военный другому сказал: «Пусть те двое бойцов идут яму копать». У меня сразу мнение, что для нас копать.
У меня спрашивают: «Чего ты затих?»
Ну я и ответил: «А что говорить, если для нас яму копают».
А он говорит: «Да нет, нет, это не для вас».
Самое ужасное для меня было, чтобы нас не вернули в Алчевск. Я боялся встретиться еще раз с тем мужчиной (который избивал и угрожал Ирине — ред.), ведь у нас будущего не было бы. Но нас привезли в Первомайск в городской отдел полиции. Там уже их «полиция». Нас поместили в камеру, чтобы мы там переночевали, поели, умылись. А я всегда хотел, чтобы Ирина была рядом, потому что я за нее переживал. Ну вот в горотделе нам сделали так, чтобы мы рядом были.
Мы переночевали и к утру начали за документы решать. Полицейские позвонили по Viber сестре, у нее под рукой были наши загранпаспорта, она их отправила. А полицейские распечатали копии и на эти фотографии поставили свои штампы для справок. И вот это были документы.
Что было дальше?
Потом нас отправили жить в общежитие Первомайска, где жили выехавшие из Попасной, Владимировки нашей, мы там наших соседей встретили. Там были люди из Яковлевки, Клинового, Покровского. И их так распределяли, что те, кто из Попасной — это будут “граждане ЛНР”, а те, кто из Яковлевки, Клинового или Покровского, — будут “граждане ДНР”.
До 16 августа мы прожили там в комнате, которую нам выдали. Там нам выдали гуманитарный набор: тушенку какую-то, каши, сахар, постельное белье. Дня 4 мы не выходили из комнаты вообще.
У Ирины ноги были сильно иссечены, потому что долго шли. Мы деньги там обменяли, что были в карманах, зашли в аптеку, купили необходимое, чтобы обработать ноги. Перевязки делали мы.
Мы же как соседей по селу встретили, у них телефон был, установлен Viber. И мы уже с Галиной общались почти каждый день. Я ведь им тогда отправил нашу фотографию. Я там был уже с бородой. Все были в слезах. Увидели нас не такими, как провожали.
Фото: архив Вадима
Куда вас после общежития отправили?
Тех, кто был с пропиской из Донецкой области, отправляли в Шахтерск. Еще в Первомайске нам сказали: «Завтра у вас будет фильтрация и вас повезут в Россию». Я ведь сначала подумал «Слава богу», ведь сестра с братом из Питера связалась, продумала, как наши загранпаспорта отправить ему и деньги. Мы уже в Шахтерске переночевали и этот механизм завертелся.
В один день где-то в 11 нас погрузили в автобус и повезли на фильтрацию на границу с Россией. Там автобус этот нас взорвал. На какой-то бумажке, с какими-то штампами и подписями нам с Ириной написали, что мы прошли фильтрацию. На самом пограничном пункте уже находились работники ФСБ России, которые с нами проводили беседу. 16 августа нас сразу отвезли из границы в Таганрог на поезд, эшелон. Я в Таганроге сходил скупился немного.
А куда этот поезд ехал?
Там было 250 человек из Донецкой области, которых направляли в Ульяновск. Я связался с сестрой, сказал ей об этом. И брат уже готов был ехать туда, запланировал дорогу. Мы же поехали на поезде, и 17 августа мы проезжали узловую станцию Лиски в Воронежской области. А я думаю “Что брату ехать в Ульяновск? Пожалуй, попытаемся выйти здесь, поближе”. Я подошел к проводнику и сказал, что «хотел бы выйти». Но они отправили меня к начальнику поезда.
Я пошел к начальнику поезда, а он спит. Был его ассистент. Он спросил, что я хочу, я рассказал ему, что хочу в Лисках встать. И он мне «и выходите». И я такой на радостях. Спрашиваю, а когда мы будем в Лисках? И он говорит «и через полтора часа». Ну я же бегу к Ирине, мы поели перед дорогой и нас выпустили в Лисках. И мы по сути с этими «фиговыми листочками» стояли там (фотографиями загранпаспортов со «штампами ЛНР»).
А как вас выпустили так просто? Обычно же контролируют эти эшелоны принудительно депортированых?
Но вот тоже сестра мне говорит, что это чудо, что так сложилось. Либо потому, что начальник поезда спал, либо стечение обстоятельств такое. Бог нас оберегал.
Вы дальше ждали брата на вокзале?
Ну вот мы вышли, и к нам подошла дежурная вокзала, полиция, и они как лояльно к нам отнеслись, и разрешили поселиться в комнате отдыха на вокзале. Там я обратился к людям, они дали по Viber связаться с сестрой, чтобы она передала брату, где мы. Мы ждали сутки, пока брат нам не привез документы.
Мы же настроились, что Александр (брат — ред.) везет нас в Питер, дальше в Нарву и оттуда через Балтию, Польшу как-то ехать домой, в Украину.
Но тут позвонил сын, рассказал, что они вышли на волонтеров, которые могут помочь нам. На номер брата позвонила женщина, которая сказала «подойдите в кассу, на ваше имя заказаны билеты в один города, а оттуда в другой». Мы же вечером сели на поезд, ночью пересели, уже днем были на севере России. Там нас встретили волонтеры, поселили в общежитии, где находились украинки. Это был второй момент эйфории после того, как нам еще в плену дали позвонить родственникам. Мы обрадовались, что земляков встретили. Девушки были из Николаевской области. Мы так рады… Такое тепло по телу…
Эти девушки нам телефон привезли, купили для него сим-карту, поселили в отеле. Такие добрые люди. Мы как только приехали, нам сразу ужин привезли. На следующее утро мы еще не успели проснуться, уже звонит та женщина, которая звонила впервые, и сказала «не пугайтесь, если сейчас к вам постучатся, сейчас вам завтрак привезут».
И по какому маршруту вы все же добирались до Украины?
В тот же день нам та женщина сказала «вскоре приедет машина и повезет вас в Оршу (Беларусь — ред.)». Водитель приехал, повез нас на российско-белорусскую границу и сказал «у вас в телефоне есть мой номер, вы пройдете границу сами, пешком, а потом позвоните, и я вас сразу подберу».
Интересно, что там пункт пропуска специально такой, для таких, как мы, украинцев. Этот водитель подъехал, мы сели в машину. Очень хороший водитель, откровенный, открытый.
Он нас привез в Оршу на поезд в Брест. Нам также заказали эти билеты. Снова позвонила та женщина, сказала «В Бресте вы когда выйдете, то вас встретит такая-то машина». Благодаря волонтерам у нас и запас еды уже сформировался. Мы поели, доехали до Бреста.
Приехал новый водитель, усадил в машину. Он привез нас в ресторан. Мы хоть и не голодны уже были, но нас все равно накормили. И вот он нас отвез на какой-то пункт пропуска под Брестом «Беларусь-Украина». Именно такой пункт пропуска для таких украинцев, возвращающихся домой. Там уже белорусы посмотрели, подходим на нашу границу и здороваемся «Доброе утро ребята, мы из Украины». «Ну заходите, пожалуйста, будем проверять ваши документы».
Нас же когда проверили, мы вышли из пограничного пункта и нас отвезли на такси в Ковель Ровенской области. Там сестра вместе с документами передала украинскую SIM-карту. Мы позвонили волонтерам и сказали, что мы уже скоро будем дома.
В Ковеле мы несколько часов посидели, поехали в Киев, а потом уехали к сыну в Черкассы. Там умылись пообедали и уже вместе с детьми мы поехали туда, откуда уехали еще 12 июля. И вот такой у нас была поездка в Стряповку продолжительностью в 41 день.
Как сейчас ваше здоровье?
Мы очень похудели. Вся моя одежда или ушивать или новую покупать. Ирина очень похудела. Сейчас отъедаемся. Ноги отекают. Но все болезни у нас от нервов. Близких это тоже коснулось… Мы всего неделю как дома и сейчас по врачам будем ходить.
Рассказывали ли вы свою историю уже правоохранителям?
Конечно. Мы общались с военными, поделились своими впечатлениями, тем, что видел, и теми фактами. Надеюсь, что что-то полезное им рассказал. Ну и с полицией общались. Родственники же подали нас и машину в розыск. И вот мы общаемся с правоохранителями, они что-то документировали.
Но с машиной я уже нравственно распрощался. Главное, что мы вернулись.
Отметим, благодаря опубликованному российскими пропагандистами видео, у редакции есть изображения тех, кто держал в плену гражданских фермеров и забрал у них авто. Об идентификации этих людей мы готовим отдельный материал.