23-летний Виталий Дармороз служил в родном Бердянске, накануне полномасштабного вторжения его подразделение перевели в Мариуполь. Мужчина оборонял город на западных рубежах, там в марте попал в плен. В последний раз его голос жена Мария слышала 19 марта, позже увидела его на видео оккупантов. Мария не знает, где он сейчас и только мечтает дождаться.
Девушка рассказала нашим журналистам их историю.
Далее ее прямая речь.
— Виталий родом из Бердянска. По специальности юрист. Очень спортивный: любит футбол и вольную борьбу. Он служил по контракту в Нацгвардии, в/ч 3033, 23 бригада. 15 декабря он уехал на ротацию в зону ООС. Когда началась полномасштабная война, его и товарищей направили в Мариуполь.
Мы не виделись с 14 декабря прошлого года. Тогда я провожала мужа на ротацию в зону ООС. Он уезжал на три месяца. Тогда я даже вообразить не могла, что его так долго не будет рядом.
Это фото мы сделали того 14 декабря. Тогда мне еще казалось, что 3 месяца – это очень долго. Но с нашей прошлой встречи уже прошло 10 месяцев. 7 из них он в плену.
С Виталием мы вместе с 2017 года, а поженились в прошлом году. 23 октября будет первая годовщина нашего брака. И это тот день, который хочется разделить только с ним. Но как есть…
Накануне расставания мы обсуждали слухи о вторжении. Муж говорил, что все к этому идет. Но я не верила.
В последний раз Виталик выходил на связь со своего телефона 15 марта. Я помню, это был день, когда началась первая эвакуация из Мариуполя. Тогда он позвонил, сообщил, что, скорее всего, будет зачистка города. То есть, они уже понимали, что они в окружении.
Они не были на заводах. Они были со стороны гипермаркета “Эпицентр”, на выезде из Мариуполя в сторону Мангуша. Это западная окраина города.
В первые дни вторжения россияне разбомбили автобус с провиантом, поэтому Виталик с побратимами неделю были без еды, воды. Они и сами ехали в том автобусе. Но чудом уцелели. Затем его подразделение попало в окружение, где у них не было боеприпасов…
19 марта мне пришел звонок с незнакомого номера, звонил муж. Он сообщил мне, что находиться в плену в Донецке.
Только в апреле я увидела в телеграмм-канале оккупантов видео из колонии в Еленовке. На том видео я узнала его.
На момент вторжения я находилась дома в Бердянске. Мне как жене украинского военнослужащего пришлось выехать с оккупированной территории. Это было очень сложно. Я ведь на свой страх и риск вывозила документы мужа, прятала их как могла.
Сейчас я в Киеве. Какое-то время была в Запорожье, но из-за постоянных обстрелов была вынуждена переехать в столицу. Пытаюсь участвовать в акциях по поводу освобождения военнопленных. С родственниками других пленных мы печатаем баннеры с их фото, выходим на митинги… Когда я вижу информацию о пленных, сразу распространяю ее в своих соцсетях. Еще так много людей находится в российском плену, и о многих из них почти никто не знает.
Я уехала одна. И это тяжело. Меня отвлекает работа, поддерживают друзья. Мы гуляем, разговариваем по душам. Мои родные тоже всегда на связи. Но, конечно, я очень устала от этого ожидания.
Пока Виталий в плену у меня ни разу не было с ним связи. К сожалению, мне никто не может предоставить актуальную информацию о месте нахождения моего мужа. Я отправляла запросы в разные службы: ГУР, СБУ, НИБ, Красный Крест, но ни одно из этих учреждений не предоставило мне ответа. Военная часть 3033 и СБУ сообщили, что официально он в плену и включен в списки на обмен.
Самое сложное для меня то, что я постоянно живу мыслями о муже, в ожидании и волнении. С одной стороны я спокойна, что он жив, ведь в Мариуполе был настоящий ад, и многие не смогли оттуда выбраться. С другой стороны, я очень волнуюсь за него, за его здоровье, ведь у меня нет никакой информации.
Я постоянно думаю о нашей встрече, и мне все равно, где это будет. Я приеду за ним в любую точку мира. Хочу просто его увидеть и обнять.
Я знаю, как это тяжело — ждать мужа из плена. Поэтому родственникам пленных я могу только пожелать терпения и мужества. Потому что мы должны это выдержать ради наших любимых.
***
По данным вице-премьера по вопросам реинтеграции Ирины Верещук, в российском плену остаются еще 2,5 тысяч наших граждан. Мы собрали информацию всего о 2% из них.
Читайте также: