Четыре велосипеда едут по болотистой дороге Нью-Йорка. Трое водителей на детских велосипедах играют и размышляют о том, чтобы устроить гонки — кто же первым докрутит педали домой. И все же вереницей держат курс за главным — взрослым — велосипедом. Вдруг прямо над головами семейства разрывается снаряд. Он превращается в десятки осколков, разрезает воздух, врезается в землю. Детский велосипед внутри колонны падает.
«Полоска всего лишь осталась», — проводит пальцем по переносице 12-летняя Яна. Металлический обломок пролетел в миллиметре от ее лица и задел лишь слегка: даже к медикам обращаться не пришлось. След, напоминающий о том дне, уже стал почти невидимым.
Сейчас вместо нью-йоркского бездорожья — киевский асфальт, а велосипедов стало на один меньше.
В Дарницком районе Киева легко утонуть в многоэтажках. Громко шумит Днепр, вдоль тротуара отцветают последние бутоны светло-фиолетовой сирени.
У подъезда встречает 22-летняя Алина Домбровская. В трехкомнатную квартиру на левом берегу столицы она переехала весной прошлого года, когда семья выросла вдвое.
Девушка более 20 лет прожила в Нью-Йорке в Донецкой области. Окончила местную школу и профтехучилище в Торецке. В 18 вышла замуж за Даниила, вскоре у пары родилась дочь Доминика.
Покинуть родной дом пришлось в мае 2022-го. «Мне было не страшно, но ведь ребенок. Вдруг что-то случится», — объясняет Алина.
Полуторагодовалая Доминика, Алина и ее муж Даниил поселились в столице. 9 месяцев прожили в небольшом доме неподалеку от работы мужа — он строитель. Впоследствии переехали на однокомнатную квартиру. Через несколько недель после новоселья сильно заболела тетя Алины, жившая в Нью-Йорке. Через неделю женщина буквально «сгорела» на больничной койке — торецкие врачи были не в силах чем-то помочь.
«В последний момент у нее было очень затяжное воспаление легких. Она лечила сама себя: покашляла — выпила какую-то таблетку. Детей много, постоянно гуманитарки, холод. А взрывы дали осложнения на сердце», — объясняет Алина.
Когда Наталья умерла, ее трое детей остались сиротами. Своего отца они почти не помнят — тот умер от онкозаболевания, когда дети были совсем маленькими.
О смерти мамы 11-летней Яне, 9-летнему Денису и 7-летней Ане сообщила их тетя, мать Алины. Старшие среагировали более спокойно, а младшая долго и громко кричала, глотая слезы.
Их 8-летняя Аня при упоминании о маме не может сдержать и сейчас. Когда интересуюсь, могу ли я спросить у нее что-то о маме, девочка садится на колени Алине, сворачивается клубочком и прячет глаза, крепко прижимаясь к груди. Теперь мамой девочка называет двоюродную сестру.
Алина с мужем оформили опекунство над детьми почти сразу после трагедии. Тогда девушке был 21 год. Говорит, бумажная волокита длилась недолго. Среди родных и знакомых семьи больше не нашлось желающих взять детей на воспитание. Вариант детдома отвергли сразу.
«Я говорю маме: «Давай я возьму» — «Ты что, как ты будешь? И так съемное жилье, сама не знаешь, как дальше будешь. А тут четверо детей». — «Как-то будем».
Если бы Алине несколько лет назад сказали, что в 21 она станет многодетной мамой, наверное, рассмеялась бы в лицо. С мужем планировали родить еще максимум одного ребенка — и то, когда Доминика немного подрастет. Размышляли и над тем, чтобы когда-нибудь согреть семейным теплом и малыша из детдома — «если бы были возможности».
В один момент пришлось научиться делать «домашки» и находить взаимопонимание сразу с тремя тетиными детьми. Из Нью-Йорка в Киев их, растерянных и с несколькими мешками одежды в руках, доставили волонтеры. Когда спрашиваю, что больше всего удивило в столице, старшая Яна (которой через месяц исполнится 13) ожидаемо утверждает: «Тишина».
«Очень громко дома было?» — спрашиваю. Маленькая Аня перехватывает инициативу и звонким голосом, где пока теряются определенные буквы, рассказывает, как видела возле дома «танк с большим дулом, где сидело много военных». Дети начинают перебивать друг друга, пытаясь наперегонки рассказать совсем недетские истории: о технике, проезжавшей по их грядкам, о десятках военных, «прилетах» ракет и авиабомб.
10-летний Денис, сперва немного стеснявшийся, становится возле меня и начинает листать галерею в телефоне. «Это наша мама». «А здесь я еще совсем маленький». «А это мы все вместе на Новый год». Так я впервые вижу лицо 42-летней Натальи. Той самой, которая ехала на взрослом велосипеде вместе со своими детьми. Они похожи на женщину, как две капли воды. Все с темными волосами и глубокими карими глазами. Во взгляде Натальи считывается усталость от физического труда. Младшая Аня вспоминает, как жарила маме на обед картошку, чтобы порадовать ее, когда та вернется с огорода. Было в семье и некоторое хозяйство.
Сейчас о самом родном человеке дети вспоминают все реже — с момента смерти матери прошло чуть больше года. Аня расстраивается, когда в школе на праздники говорят петь песни о маме. Однако при одноклассниках уже не плачет.
«Когда забираю Аню из школы, она выходит и кричит: «Ма-мааа!» Я стою, люди на меня смотрят. Потому что мне 22, а ей 8″, — делится с улыбкой Алина.
Столичная школа, где учатся дети, стоит совсем рядом от их дома. Большое трехэтажное здание с оранжевыми стенами стало местом, где они наконец оказались среди сверстников: в Нью-Йорке с началом открытой войны полноценного обучения не было.
«Кто туда ходил? Они вообще туда не ходили. Домашку скинули, которую мама сделала, и все. Минимум два года у них потеряно во-об-ще. Самая маленькая девочка приехала и должна была идти в третий класс, а она букв не знает», — с удивлением рассказывает собеседница.
В конце концов вместо третьего Аню отправили во второй класс. Дениса и Яну на второй год решили не оставлять, однако сейчас они активно занимаются с репетиторами, а Денис еще и ходит на каратэ.
«В первом семестре по математике были четверки, а во втором — уже 7, 8» — рапортует мне семиклассница Яна.
Яна хочет стать визажисткой, Денис — «физруком», а Аня отрезает, что слишком маленькая, чтобы принимать такие важные решения. И все же добавляет, что не против стать волшебной пони из мультфильма.
Порой, признается Алина, с детьми бывает сложно. Даже очень. Это случается, когда те не могут между собой чего-то поделить, а в придачу плачет маленькая Доминика. «В такие моменты помогает только «магний антистресс», — смеется молодая мама.
Ее будни пролетают в хлопотах и немного однообразно. Утром надо собрать детей в школу и накормить завтраком, дальше — убрать трехкомнатную квартиру и поиграть с Доминикой, которая пока не ходит в садик. Уже после обеда домой возвращаются школьники — им надо напомнить о дополнительных занятиях, а младшую отвести к логопеду. Незаметно подкрадывается вечер.
Огромная многоэтажка, кажется, полностью заслоняет собой солнце. Пустует детская площадка, мимо проходят немногочисленные прохожие. Нетипичная для столицы размеренность.
«Все, пока, семейка!» — заливается смехом Денис и изо всех сил отталкивается на роликах.
За ним так же неуверенно едет Аня. Чтобы та не упала, ее по очереди страхуют Яна и Алина. И все же во время неудачного разворота девочка не удерживается на ногах и падает — на колене остается царапина.
Такое хобби — один из элементов новой жизни детей. Блестящие четырехколесные ролики каждому из них презентовали волонтеры вскоре после переезда из Нью-Йорка. Также в арсенале детей есть скейты и велосипеды.
Держась за руки, Алина с детьми идут мимо своего дома. Самая маленькая играет и стремится расцеловать братьев и сестер. 12-летняя Яна пытается избежать тактильного контакта — она же уже подросток, а тут эти телячьи нежности. На рану после падения на роликах Аня почти не обращает внимания — мама Алина на нее подула и сказала несколько ободряющих слов, чтобы болело меньше. Со всей силы девочка вцепилась в руки старших. Так, будто боится, что они куда-то денутся.
