Ужас и пустота в глазах: чем сложна сейчас эвакуация из Донетчины и что говорят люди, которые остаются, волонтерам
“Я помню одна женщина кричала, когда мы будем трупы вывозить, а мы сказали: “Вывозим сейчас только живых людей, извините”, — вспоминает 31-летняя волонтер Ольга Зайцева. За более чем год открытой войны она с командой спасла сотни жизней. Пришлось пережить не один обстрел россиян, контузию, слезы и лица напуганных детей. Как решилась заниматься эвакуацией из Донетчины и как борются за жизнь и безопасный дом для украинцев из прифронтовых районов волонтер поделилась с Вильным радио.
Волонтерит с первых дней вторжения
Ольга Зайцева работала экономистом-аудитором угольной компании в родном Днепре и воспитывала 11-летнего сына. Женщина была далека от волонтерства, но теперь, рискуя собственной жизнью, вывозит гражданских из самых “горячих” точек фронта и не планирует останавливаться.
“Работала в угольной компании 8 лет, но захотела пойти куда-то дальше. Была руководителем отдела продаж, но не понравилось, 3 марта должна была выходить на новую работу. 24 февраля началась полномасштабная война, поэтому никуда не вышла, потому что 25 февраля я уже пошла волонтерить в Днепре. У нас был такой основной штаб, куда люди приносили вещи, продукты, все что угодно. Так вышло, что я просто там осталась помогать. Уже в марте начала ездить в Харьков. Мы возили туда гуманитарную помощь, а обратно забирали людей”, — вспоминает днепрянка.
Через несколько недель после Харькова Ольга отправилась на Луганщину и Донетчину. Сначала везли вещи и бронежилеты военным, а позже, вместе с другими волонтерами, вывозили людей из-под обстрелов российской армии, делится женщина.
“На Донетчине была уже всюду. Лиман, Бахмут, Соледар, Краматорск, Северск, Торское, Авдеевка, Угледар и другие. Забирали людей, как говорят военные, на нуле. Были случаи, когда едем за гражданскими, а потом видим раненых военных —- вывозили и их. Стараемся ездить по два автомобиля, потому что иногда бывает едешь за десятью людьми, потом другие тоже просят забрать их. Иногда кто-то передумал, бывало, что ехали пустые, потому забирали кошек, собак. Да и если не дай Бог произойдет что-то с одним автомобилем, то будет еще один. Чаще вывозим людей в шелтер в безопасное место, а потом приезжают другие волонтеры, фонды, которые уже довозят людей дальше — в Киев, Днепр”, — делится волонтер.
В поездках волонтер не раз попадала под обстрелы россиян
Украинские защитники на связи с волонтерами, когда те отправляются на эвакуацию гражданских. Однако предусмотреть российские атаки невозможно, говорит Ольга.
“Есть связь с военными на каждой точке. Я спрашиваю, какая обстановка, а потом мы едем. Но, если честно, бывало разное. Когда на одной улице ты забираешь людей, а на другой уже там орки (российские военные, – ред.) бегают, идет бой и это может закончиться очень плохо. Летом в Соледаре я получила контузию. Снаряд рядом прилетел, меня отбросило. Но после этого все равно я встала, ничего не поняла и побежала забирать людей, а уже вечером почувствовала себя плохо. Там мы были уже и в январе. Работали иностранные ещё волонтеры, они пропали. Я узнала и поехала снова туда из Днепра. Пыталась сделать все, что только возможно, но туда просто уже невозможно было заехать. Я заходила и пешком, и что я только не делала, но, к сожалению… Потом, когда мы вышли на связь, мне сказали, что их тела уже доставили в Киев, ребята погибли. Соледар мне запомнился из-за этого с негативной стороны”, — делится женщина.
Во время еще одной эвакуации из села в Бахмутском районе, вспоминает Ольга, ранение получил переселенец из Луганщины, помогавший волонтерам.
“Когда приехали в это село, на самом деле ничего не предвидело беды, очень было спокойно, тихо. С позиции начал выезжать наш танк и, по-видимому, там еще БТР был. Всегда так получается, что р*ня начинает обстреливать, когда военные выезжают с позиций. Ну как вдогонку. Мы немного отъехали, обстрелы будто прошли и мы поехали в дом, где нас ждали люди. Там уже почти все окна вылетели, люди стоят в шоке. Начали их забирать и начался снова — артиллерия начала сыпать, мы легли на землю прямо у сарая. Тогда водитель кричит, что он 300-й, мы побежали уже в подвал и я вижу, что у него просто льется кровь. Я испугалась, паники не было, но боялась, что задело артерию. Сняла с него бронежилет, осколок залетел прямо под броник и под ребра. Потом дождались, когда оно стихло, в соседнем доме были военные, стала звать на помощь. Военные подошли, отвели к машине. Я хотела сесть за руль, но он очнулся, сказал, что все нормально. Слава Богу мы приехали в больницу. Все обошлось, выжил. Другая машина волонтеров приехала и уже дальше повезли людей от больницы”, — говорит днепрянка.
“Очень много и ранений, и крови, и трупов, и ты к этому привыкаешь”
За время открытой войны Ольге и ее коллегам пришлось привыкнуть ко многим вещам, в частности, телам погибших людей. Волонтер сетует: наибольший ее страх — не успеть спасти своих родных.
“Я держусь и даже, к сожалению, ты к этому привыкаешь. Очень много было и ранений, и крови, и трупов. В Соледаре видела людей [погибших]. Я помню одна женщина кричала, когда мы будем трупы вывозить, а мы сказали: “Вывозим сейчас только живых людей, извините”. Но она там очень истерила. Честно говоря, она была такой пророссийской, потому что говорила: “Вот придет Россия и она вам все покажет, осталось немного подождать”. В Лимане огромное количество трупов русских военных было. В Луганской области тоже была такая ситуация, что я просто бежала к людям и споткнулась. Поняла, что это трупы. Я перешагнула и дальше побежала. И в то время я поняла, что к этому уже привыкла. Но у меня появилось чувство страха, потому что всегда нахожусь где-нибудь на первой линии или на нуле в тех краях, а ребенок в Днепре с моей мамой. Я просто могу не успеть приехать и спасти своих, если не дай Бог произойдет что-то”, — говорит Ольга Зайцева.
Вспоминает волонтер и день, когда спасали семью, потерявшую из-за обстрелов россиян жилье. Женщину растрогала благодарность этих людей после эвакуации.
“Вывозили мы из Северска мужчину и женщину. У них полностью сгорела квартира в многоэтажке. Муж был незрячий. Я его всю дорогу держала за руку, он не отпускал, у меня следы остались. Он рассказал, что ослеп только неделю назад после нервного срыва. Я с этими людьми иногда общаюсь, они мне звонят. Человек этот недавно говорил, что сделали операцию на глазах и он теперь снова видит. Говорит, что хотел бы меня увидеть. Это было так приятно слышать, я, пожалуй, впервые так растрогалась и начала плакать”, — рассказывает днепрянка.
“Только ужас в глазах или пустота”: больше всего волонтер переживает из-за судьбы детей
Ольга сетует: за время волонтерской работы видела в Донецкой области немало детей, которым из-за решения родителей приходится жить под российскими обстрелами. Уговоры на них не действуют.
“Если это маленькие дети, они очень часто просто молчат, улыбок от них не видела. Там только ужас в глазах или просто такая, знаете ли, пустота и все. В Бахмутском районе ездили к семье с подростком. Каждый раз мама нам говорила: “Нет, мы будем сидеть”. Многие боятся покидать имущество, свой скот, если это села. Понимаем их, но стараемся не говорить, чтобы они подумали, а просить уже готовиться, собирать вещи”, — говорит волонтер.
В одну из поездок Ольга с командой вывозили семью из Северска. Дети очень боялись куда-то уезжать.
“Это бабушка, отец и мальчики. Я так понимаю, мать с ними не общается давно. Дедушка остался, говорил: “Дом, имущество буду держать”. Когда садились в машину, дети начали плакать за ним и кричали “дедушка, дедушка”. Это было очень тяжело слышать, они так смотрели, стучали в окна. Начали их успокаивать, давать конфеты, надела на них шлемы. Они ведь никуда не выходили за это время, и дети не видели, как там все разбито. И когда мы ехали, то начали плакать и говорить: “Это наш магазин, наша школа”. Трудно видеть, как дети реагируют на все это”, — рассказывает женщина.
“Сложнее всего, когда я не успеваю приехать и человек уже умер”
“Недавно была такая история. Под Бахмутом есть село Ивановское. Оттуда очень много людей мы уже вывезли. На следующий день приезжаем, а там уже погибли те, кто отказался сначала, но мы договорились на завтра и вот это завтра… Сложнее всего воспринимать, когда я не успеваю приехать и человек уже умер. Для меня это как моя ответственность, почему я не успела? Почему мы раньше не уехали? Было, что мы уже почти на месте, а женщину просто разорвало. Забрали только ее собак”, —- делится Ольга Зайцева.
Иногда волонтерам приходится эвакуировать людей через дороги, постоянно обстреливаемые оккупантами, говорит днепрянка.
“В Ивановском есть завод такой консервный. Там в подвале жили 17 человек, дети тоже. Уже три месяца вообще никуда не выходили. И на машине мы уже не могли заехать, все простреливали. Только пешком мы шли по улицам и смотрели, где находятся эти люди, потому что связи там нет. Просто приезжали и кричали: “Эвакуация, эвакуация”. Сначала забрали с завода детей и женщин в Часов Яр, собрались за мужчинами ехать во вторую ходку. Начались очень сильные обстрелы и перед нами ехала машина, в нее попали, она загорелась полностью. Это не наша машина, я не знаю, наверное, военные там были. В тот день не смогли их вывезти, вернулись в Часов Яр. Женщины очень плакали. На следующий день мы снова уехали и всех вывезли”, — вспоминает волонтер.
Спасали волонтеры и некоторых людей из Соледара, которые заявляли, что ждут Россию, делится женщина.
“Они очень яро кричали, что ждут “русский мир”, и что все будет хорошо. Мы их встретили и один человек начинает плакать и рассказывает, что они бежали пешком, вышли без вещей, просто с паспортами. А этот дед босой, еще с палкой. Не знаю, как он бежал или с испуга. Говорит, что русские солдаты начали стрелять из автоматов им в спину, когда те выходили. Может, у людей изменилось что-то в голове, наверное, после этого”, — рассказывает Ольга.
Как оставить волонтерам заявку на эвакуацию
Ольга Зайцева просит украинцев решаться уезжать из опасных районов, чтобы сохранить свою жизнь.
“Самое главное остаться живым, а все можно отстроить снова. Я понимаю, что у них это просто психологическая травма, а когда еще больше там сидят, им сложнее сделать этот шаг. У меня были люди, которых месяца два уговаривала. И вот когда вывезли, был обстрел, на их дома сбрасывали авиабомбы, их вообще просто нет. Эвакуация спасла их жизнь”, — добавляет женщина.
Женщина вместе с другими волонтерами вывозит из громад Донетчины не только людей, но и животных (собак, кошек, коров, коз и т.п.). Также помогают уехать и маломобильным людям. Это совершенно бесплатно.
Чтобы записаться к ним на эвакуацию, обращайтесь по этим номерам:
(095) 823-30-20, (096) 823-30-20 (Viber, Telegram).
Кроме этого, вы можете написать в Instagram или Telegram.
Напомним, на Донетчине с 18 апреля стартовал новый этап эвакуации: жителям предлагают выехать на Житомирщину. Там людей обеспечивают бесплатным жильем и гуманитарной помощью.
Также для удобства мы собрали адреса гуманитарных штабов, где помогают переселенцам из Донетчины, и нанесли их на карту. Здесь можно получить необходимую гуманитарную помощь, психологическую поддержку и консультации по разным вопросам.
13Этот материал опубликован при поддержке Европейского фонда за демократию (EED). Его содержание не обязательно отражает официальную позицию EED. Информация или взгляды, изложенные в данном материале, являются исключительной ответственностью его авторов.
