“Видишь вон того парня в очках? Это Себастьян, он — режиссер из Польши, который переехал жить в Донецкую область и теперь эвакуирует людей. Еще тот персонаж для репортажа. Давай вас познакомлю”. С этих слов друга-волонтера и началось мое знакомство в одном из краматорских хабов с Себастьяном Томашем Плохарским. Вот уже 10 лет документалист снимает войну в Украине, а последние 3 года занимается спасением гражданских в Донецкой области. Себастьян называет себя “донбасским пацаном”, который без прописки и гражданства в Украине уже стал своим.
Себастьян — человек, который еще до начала разговора способен вызвать интерес. Цветная шапка, много шевронов и брелоков на одежде, а еще очки с оправой, как у Гарри Поттера. Уже по визуальному образу понимаешь, что перед тобой художник в обертке удобной тактической одежды.
“Себастьян, можете говорить на польском. Я понимаю его”, — говорю в начале интервью собеседнику, — “Нет. Я учу украинский и я нахожусь в Украине. Поэтому заранее извиняюсь за мой суржик, но я постараюсь говорить на украинском с вами”, — отвечает документалист.
Мы записываем это интервью на кухне волонтерского хаба, куда Себастьян приходит каждый день. Сегодня он вместе с другими эвакуационными волонтерами планирует поездки на следующие дни. Готовя два кофе, мужчина спокойно говорит, что такой ритм для него уже стал рутиной: подготовка, эвакуация, помощь местным — и все это по кругу уже три года. Правда, до 2014-го его жизнь была совсем другой.
“До российского вторжения я мало что знал об Украине. У меня была стабильная жизнь и хорошая работа в сфере медиа и рекламы. Но, если честно, мне всегда было интересно исследовать западный мир. Если путешествия, то это Франция, Германия, Шотландия, но точно не Украина. Впервые я попал сюда в 2010-м. Я тогда встречался со львовянкой, которая училась в Польше. Единственное, что из той поездки помню, — украинские маршрутки, где водитель курил сигареты и управлял автобусом одновременно. У нас такого точно не увидишь. Потом приезжал в 2012-м на Евро, но тогда центром внимания был футбол, а не страна или культура. По-другому я посмотрел на вашу страну в 2014-м, когда увидел кадры Революции Достоинства. Именно тогда у меня впервые появилась мысль поехать в Украину как журналист”, — вспоминает Себастьян, отпивая кофе.
Впервые как документалист Себастьян приехал в Украину в 2015 году. В Киеве он присоединился к команде, которая устраивала научные пикники для школьников с прифронтовых территорий. Именно с той поездки началось знакомство Себастьяна с Донецкой и Луганской областями.
“Мы тогда посетили Северодонецк и Лисичанск. Я общался с людьми и записывал их истории, чтобы в первую очередь для себя понять, что здесь происходит. Тогда я и решил остаться на некоторое время в Украине. Моим городом-домом в то время стал Северодонецк. Через некоторое время я начал собирать документы, чтобы поехать как журналист на оккупированные территории. Тогда для меня было важно услышать и увидеть другую сторону конфликта”, — вспоминает собеседник события 2015 года.
Себастьяну удалось получить официальные разрешения от украинского правительства и оккупационных властей так называемых республик. Первым он посетил оккупированный Луганск, где увидел, как сам говорит, “замороженный город”.
“Там ничего не работало. Да и вообще не было никакого ощущения безопасности во время этой поездки. За каждым моим шагом следил Вова из Москвы. Это парень, который был “сопровождающим” от местных “властей”. Как только я брал интервью у местных на улице, Вова через минуту подходил к ним, проверял документы и отводил в сторону “на два слова”. У меня даже брали интервью для местного телеканала “Луганск 24”, но разговор был больше похож на допрос. Сначала я общался с журналистом, а потом к разговору подключился их агент ФСБ. Это случилось уже в конце этого увлекательного “путешествия”. Меня спрашивали о поездке и том, что видел. Все бы ничего, но когда я увидел эфирную версию, то был, откровенно говоря, в шоке. Они смонтировали все совсем по-другому, перекрутив мои фразы. Тогда я на себе почувствовал, как работает российская пропагандистская машина”, — говорит о поездке на оккупированные территории документалист.
Позже Себастьян оформил необходимые бумаги и поехал в оккупированный Донецк. Там он на сутки попал под арест, потому что местные “власти” решили дополнительно проверить его документы. После этого случая Себастьян выехал с оккупированных территорий и больше там не работал.
Снять фильм с передовой для европейского сообщества — этой идеей Себастьян загорелся в 2015 году. Говорит, что сначала не видел перед собой даже четкой концепции, но впоследствии картинка начала вырисовываться. Документалист начал ездить по прифронтовым городам и селам, где общался с военными и гражданскими. Он работал в Песках с “Правым сектором”, жил в Трехизбенке вместе с медиками-добровольцами и снимал работу добробата “Айдар”. Иногда возвращался домой в Польшу, но через несколько месяцев снова ехал на войну. Так продолжалось до 2020 года. Тогда журналист понял, что о войне в Украине начинают забывать.
“Интерес к войне падал не только в Европе, но и в самой Украине. За сотни километров от линии фронта спокойно существовала совсем другая жизнь. Я решил сделать какой-то перформанс, чтобы напомнить людям о реальности. Тогда и появилась идея проехать на велосипеде вдоль линии фронта. И знаете что? Я это сделал. The Pink Rider — Linia — так я назвал этот проект. Я ехал, фотографировал, общался с местными. Тогда немало медиа и людей в Украине и за ее пределами говорили об этом моем поступке”, — с улыбкой вспоминает журналист.
Во время этого велопутешествия Себастьян сделал серию портретов местных жителей прифронтовых территорий. Впоследствии эти фотографии выставляли в различных галереях Европы. Себастьян говорит, что для него было важно объяснить: в Европе есть города и села, где время остановилось из-за войны, и тысячи людей живут в постоянной опасности.
Накануне полномасштабного вторжения Себастьян был в Шотландии, и именно там его застала весть о большом российском наступлении. Документалист упаковал в рюкзак технику и одежду и вместе с другом отправился в Украину.
“Когда я приехал в Украину после 24 февраля, то увидел совершенно другую войну. Тогда и понял, что надо делать больше, потому что тысячи гражданских нуждаются в помощи. Я поехал в Донецкую область и присоединился к команде эвакуационных волонтеров. Сначала это были Северодонецк и Лисичанск. Мы гоняли туда чуть ли не каждый день по “дороге смерти”, которую постоянно обстреливали россияне. Затем фронт подошел ближе, и мы начали вывозить людей из Бахмута и Соледара. Это для меня самый сложный период. Там мы попадали под мощные обстрелы. На наших глазах города сравнивали с землей. Знаете, это была полная ж*па. Кассетными снарядами уничтожали улицу за улицей. Тогда я эвакуировал людей, которые были в 50 метрах от передовых позиций”, — вспоминает Себастьян эвакуацию из Бахмута и Соледара.
“Ты думал о том, почему местным, несмотря на большую опасность, так сложно до сих пор решиться на эвакуацию?” — спрашиваю у волонтера.
“У каждого свои причины, но мне кажется, что жители Донецкой и Луганской областей по-особенному сильно привязаны к своим домам. Большинство из этих людей никогда в жизни не ездили дальше Краматорска. Поэтому покинуть дом и уехать в Киев или Львов им очень сложно морально. К тому же война здесь давно, и многие привыкли к взрывам. Ситуация меняется, когда снаряды начинают падать рядом с домом. У нас часто бывает такое, что люди не хотят выезжать, но один близкий “прилет” существенно ускоряет процесс — тогда риски становятся более понятными”, — делится волонтер.
В течение последнего года Себастьян занимался эвакуацией гражданских из Нью-Йорка, Торецка, Константиновки, Покровска и десятков других городов и сел Донецкой области. Во время своих поездок документалист старается снимать увиденное и записывать разговоры с гражданскими. В свободное от поездок время работает над документальной лентой об эвакуации из Донецкой области. Эту работу Себастьян хочет представить международному сообществу, чтобы снова напомнить миру о жестокой украинской реальности.
Сейчас Себастьян почти все время проводит в Донецкой области. К нему здесь уже приклеилось прозвище “донбасский пацан”.
“Я здесь чувствую себя как дома. Донецкая область за все эти годы для меня стала родной. Как и украинская культура. Я восхищаюсь ею. Она совершенно не похожа на другие. Ваша литература, искусство, историческое наследие… У вас очень красивый и уникальный язык. Я с каждым днем стараюсь его улучшать. Я желаю Украине мира и настоящей независимости. Вы действительно этого заслуживаете”, — говорит в конце разговора журналист.
Напоследок Себастьян показывает мне свои обереги, сопровождающие его в каждой поездке, — это шевроны, которые он носит на одежде и сумке. На одном изображен герб Донецкой области, на другом — герб Краматорска.
Я жму Себастьяну руку, а он отшучивается:
“Не прощаемся. Кто знает, на каком отрезке фронта увидимся снова”.
После нашего разговора Себастьян вернулся в Варшаву, где сейчас работает над монтажом фильма. Дом в Краматорске, где последний год жил документалист, сильно повредил российский КАБ.
Ранее мы рассказывали о том, как в прифронтовых Славянске и Краматорске работает “социальное такси”. Волонтерский экипаж ежедневно помогает маломобильным людям доезжать из дома до больниц и соцучреждений.