“Мне нужно диетпитание! Меня будут по моему меню кормить?” — “Вы человек с особыми потребностями?” — “Да я хочу похудеть, и у меня болит живот”. Это один из коротких диалогов волонтера Ольги Даниловой с человеком, ожидающим помощи с эвакуацией. Женщина уже больше года помогает людям выехать из зоны боев в тыл. На патриотов и “ждунов” никого не делит: помогает всем. Мы расспросили куда сейчас удается устроить людей с Донетчины, а также о нынешних сложностях эвакуации.
“Хочу эвакуироваться в Винницу не на поезде, у меня много вещей”, “Я человек с высшим образованием, и с дебилами в одной комнате жить не буду”, “У меня чувствительный сон, я не могу быть с кем-то в комнате”. Это лишь некоторые диалоги из коллекции волонтера Ольги Даниловой.
Ольга – невысокого роста хрупкая блондинка. Она всю жизнь прожила в Константиновке. До открытого нападения России была в городе журналисткой. Когда-то работала в торговле. Поэтому в волонтерстве эти навыки — быть терпеливой с клиентам, суперорганизованной и стрессоустойчивой — пригождаются.
Сколько человек вывезла из-под обстрелов за год — не считала, некогда.
“Даже не знаю сколько. Бывает так, что я подбираю одних и знаю, что у меня нет места, перезваниваю другим свободным волонтерам, или прошу полицию или ГСЧС довезти. А дальше снова едем на эвакуацию”, – говорит женщина.
Но перечисляет из каких населенных пунктов эвакуировали людей: Соледар, Северск, Ивановское.
“Из Ивановского, насколько я знаю, вывезли всех, кто хотел. И притом с животными. С февраля там такие страшные бои были, там разрушено все”, – говорит Ольга.
А в последние месяцы она пыталась спасти как можно больше людей из Бахмута. Гражданских оттуда вывозили в основном в два этапа: сначала до Краматорска, чтобы люди пришли в себя, а потом уже дальше в тыл.
В Бахмуте уже долгие месяцы нет ни воды, ни электричества, помыться невозможно. Поэтому многие местные жители имели проблемы с гигиеной.
“Были люди с таким запахом, которых даже в Днепр нельзя было везти. Они там не мылись по полгода. Машина у нас выветривалась очень долго. Они жили в бесчеловечных условиях. Хотя до этого люди были нормальными, адекватными. Затем их потребности притуплялись”, – говорит Ольга.
Некоторые дети были завшивлены.
“Были такие моменты. Не массово, покупали спецсредства. В декабре-январе такое было неоднократно”,— говорит волонтер.
Ольга до сих пор вспоминает одного мужчину из Бахмута, после которого руководитель санатория в Харькове отказался принимать к себе бахмутчан.
Тот мужчина со своей женой и старенькой мамой до января прятались в подвале разбитого обстрелами дома в Опытном (это на южной окраине Бахмута). В то время волонтеры туда уже не ездили. Супруги и 92-летняя пенсионерка пешком шли два с половиной часа к военным.
Далее эту семью отвезли в Краматорск, а затем в санаторий в Харьков. Там начались постоянные жалобы.
“Моя мама мерзнет, дайте мне одеяла. Ей нужен био-туалет”. Купили биотуалет, он оказался не таким, купили другой. Мужчина заявил, что ему неудобно мыть маму. До того он полгода не мылся, и его это “не парило”! Там были все условия специально для них. Директор санатория там с ума сходил! И после этого там больше не захотели брать людей из Бахмута”, — рассказывает волонтер.
Такая ситуация, говорит Ольга, скорее исключение. Но иногда удивляют и свои, константиновцы.
“У бахмутских людей нет особых запросов. А константиновцы еще, по сути, войны не видели-не слышали. И у них бывают “шикарные” запросы: “разместите нас идеально”,– рассказывает волонтер.
Сейчас от волонтеров с Донетчины готовы принять к себе людей довольно немного регионов, говорит Ольга. До этого же был достаточно большой выбор шелтеров в разных областях.
“Сейчас в Днепре все переполнено, в Полтавской области тоже. Осталось 3-4 места, куда мы можем отправлять. Кировоградская область готова принять, но почему-то туда никто не хочет ехать: всем хочется в большой город. Но когда они приезжают и видят, что это общий шелтер, то говорят: “А почему мы должны душ ждать по два-три часа? Почему здесь много людей?” Ну, извините, у вас был год для эвакуации. Вы могли бы своевременно эвакуироваться, и за это время уже адаптироваться на новом месте”, – рассказывает волонтер.
Ольга знает, о чем говорит, потому что и сама прошла этот путь переселенки. В апреле она спонтанно вывезла дочь из Константиновки и получила всестороннюю помощь от волонтеров и государства.
“Я ночью вышла из поезда в Полтаве, в никуда, с ребенком, на вокзале, который не светился из-за светомаскировки. Я набрала в интернете “волонтеры”, позвонила и говорю: “Я только что приехала с Донецкой области с ребенком, можете чем-то помочь?” – “Да, мы вас встретим, где вы находитесь?” Меня забрали через полчаса, отвезли, поселили в садик, в нормальные условия, бесплатно. Я думала, нам вообще придется где-то под открытым небом ночевать”, – вспоминает она.
За пару дней к ним пришли соцслужбы и помогли оформить выплаты как вынужденным переселенцам. Там были и другие ВПЛ с Донетчины и Луганщины. По словам волонтера, там они прожили два месяца.
“Это были нормальные условия. Нас бесплатно кормили. Мой ребенок там сдал НМТ (национальный мультипредметный тест, — ред.), поступил в институт. Сейчас она снимает жилье, сама зарабатывает”, — рассказывает женщина о своем опыте вынужденной переселенки.
Несмотря на некоторые проблемные случаи, волонтер решила, что будет помогать с эвакуацией всем без исключения жителям, несмотря на их взгляды.
“У нас нет разницы, “ждуны” или “не ждуны”. Они должны увидеть, что здесь нормально к ним относятся. Они там ждут свою Россию, ну и пусть. Наконец-то приходит момент, когда нужно или эвакуироваться, или ты останешься под завалами. Они ведь не видят, они в информационном вакууме или под влиянием российских групп. Поэтому пусть видят, что Украина о них заботится, что волонтеры их не бросают, что им помогают”, — объясняет волонтер.
По ее словам, все волонтеры работают совместно, как братство, помогая друг другу. Она называет это симбиозом волонтеров.
“Потому что можем быть полезны друг другу. “Оля, мне нужны матрасы!” – “Сейчас”. Или завтра эвакуация в Днепр: “Кристина, возьмешь?” – “Да”. Если не берет Кристина, возьмет Наташа моих людей из Константиновки. Если есть возможность прорваться в Ивановское, пишу всем: “Ребята, у кого есть какие заявки, мы готовы взять”, — объясняет принципы волонтерского братства Ольга.
За волонтерство нет зарплаты, а волонтерский образ жизни очень напряженный. Это часто недосыпание, ночные звонки и перечень из десятков дел, запланированных на следующий день. А еще постоянная опасность, ведь под обстрелами в Бахмуте погиб уже не один волонтерский экипаж.
“Были моменты, когда ко мне прорывалась связь из Бахмута из района “Самолета” между часом и двумя ночи. Только в этот период я могла получать заявки. И это же не сразу: связь прерывается, ты ждешь уточнения. Поэтому у меня закрепился график-привычка — ложиться в три утра”, – говорит она.
В таком ритме она смогла жить и работать месяцами, но все равно наступил день, когда организм просто не выдержал. Ольга сильно заболела, но как следует отлежаться и полечиться себе не дала. Затем добавились еще проблемы со здоровьем.
Потому она все же решила взять тайм-аут. Но так просто “исчезнуть с радаров” позволить себе не может: почти две недели передавала все запланированные дела и эвакуации другим волонтерам.
Сейчас эвакуации из Бахмута уже почти нет: еще вывозят жителей западного района полицейский отряд “Белые Ангелы” вместе с ВСУ да еще один волонтер.
Продолжается эвакуация из Часов Яра, однако, по мнению женщины, в последнее время она замедлилась.
“Там работают 6-7 экипажей волонтеров. Сейчас заявок меньше, 3-5 в неделю. Мы удивляемся этому. Сидят до последнего”,— говорит волонтер.
По данным Часовоярского горсовета, оттуда уже эвакуировали всех детей. В Бахмуте этого сделать не смогли. Сейчас оккупанты вывозят людей вглубь оккупированной ими территории или в Россию из кварталов Бахмута, которые россияне захватили
Эвакуирует людей из зоны обстрелов и британский волонтер Дэвид Янг. Его историю мы рассказывали в материале “Бахмутчане живут в альтернативной реальности”: британец Дэйв Янг – об эвакуации гражданских (ФОТО, ВИДЕО)”.