Как артиллерист под Авдеевкой разбивает массированные атаки оккупантов: откровенное интервью из эпицентра боев

“После штурмов я представил, какими усилиями нам будет стоить деоккупация наших земель, и мне стало грустно”, — говорит артиллерист Александр Быков, который полтора года защищает Авдеевку. По словам спикера ВСУ, на этом направлении оккупанты за неполный месяц с начала активных штурмов потеряли несколько тысяч военных и сотни единиц разной техники. В интервью Вильному радио защитник рассказал о боях с нашествием оккупантов, свой вклад в их потери и тонкости артиллерийской службы.

 

Полицейский пошел воевать в добровольческий батальон “Луганск-1”, а затем присоединился к артиллеристам ВСУ

Кем вы работали в мирной жизни и что стало с вашим домом?

Мой путь драматичный, потому что я родился и вырос в Луганске. В мае 2014 года, когда город [временно] оккупировали российские наемники, я уехал в Днепр. Сначала думал вступить в батальон “Донбасс”, но судьба сложилась так, что эта идея провалилось. Уже в Днепре знакомый свел меня с людьми, которые формировали добровольческий батальон “Луганск-1” еще из милиции Днепропетровской области.

Так я начал службу в АТО. Затем перевелся в полицейское спецподразделение уже в Луганской полиции, которая базировалась в Северодонецке. Там я служил 8 лет до 2021 года. Перед большой войной я уволился, но, как видите, на гражданской работе долго не продержался из-за роковых обстоятельств.

Как вы присоединились к рядам ВСУ во время полномасштабного вторжения?

Мы с друзьями-коллегами собрали юридические документы и выехали в Тернопольскую область. Там на пятый день начала войны я и пошел в военкомат.

Сначала меня привезли в какую ремонтную бригаду, где восстанавливали технику, но я не люблю те гайки. Тем более у меня была шикарная военная выучка. Поэтому меня увезли в учебный центр артиллерии. Там я провел 10-12 суток обучения, и меня отвезли в 110 бригаду, которая тогда еще только формировалась. Неделя слаженности, полигонов, стрельб, поезд — и я под Авдеевкой.

Бригада заехала на Авдеевское направление весной 2022 года. Так здесь и до сих пор.

Эту бригаду сформировали через пару недель с мизерным обеспечением, вооружением и имуществом. Чисто на патриотическом энтузиазме и волонтерской помощи она отражала штурмы четырех бригад оккупантов.

Кем именно вы служите?

Артиллерист, рассчитываю и корректирую огонь пушки. Вообще, у меня такая военная специальность, которую никто уже не использует. Я должен сидеть с биноклем на терриконе и смотреть, куда стреляют. Вместо этого я по 12 часов смотрю в монитор. У нас советские, но очень эффективные штуки — это пушки “Д-30”.

Военный сравнивает интенсивность штурмов под Авдеевкой 10 октября с началом полномасштабной войны

Наблюдали ли вы на фронте предпосылки для начала масштабных штурмов оккупантов, которые начались 10 октября?

До 10 октября были два разведывательных штурма позиций. Они шли группами до 10 единиц бронетехники и 3 танков и БМП, которые подъезжали и проводили разведку боем. Под прикрытием танков оккупанты испытывали на крепость нашу оборону.

Как для вас начались масштабные бои с российскими захватчиками?

Масштабные бои здесь идут постоянно, но самый масштабный за время моей службы здесь действительно был 10 октября. Когда начинается большая активность, все начинают работать. Все берут и делают, что знают и умеют. Без подробностей — наша работа очень эффективна, учитывая те ресурсы, которые мы имеем.

Можете описать свое впечатление от того, что устроили россияне под Авдеевкой?

Было такое впечатление, что сейчас снова 24 февраля 2022 года и война снова только началась и оккупанты прут колоннами. Я не был на переднем рубеже нашей обороны в тот момент, но я очень переживал за ребят с переднего края.

Вы сейчас находитесь где-то на расстоянии от Авдеевки?

Артиллерия никогда не стоит на переднем крае, даже миномет. На передний край даже машинами не заезжают. Могут подъехать где-то за километр, высадить людей, а дальше все пешком. Артиллерия стоит от 3 до 7 км [от сил противника] в зависимости от вида орудия.

Например, когда год назад к нам заезжали 777 (пушки М777 стандартов НАТО — ред.), то они были не ближе 10 километров от фронта, потому что на них сильно охотились. Однако наша пушка стреляет не так часто, и мы можем себе позволить быть поближе — где-то 3-4-5 километров [от линии фронта]. Ближе уже невозможно, потому что мы не сможем подвозить боеприпасы.

Каждый артиллерийский снаряд взвешивают, потому что разница в 0,05% может дать погрешность на 70 метров

Насколько эффективно удается бить из таких расстояний?

Мы можем уничтожать цели, которые находятся в 10 километрах от нас. Конечно, чем дальше цели, то тем сложнее попасть, но, например, на расстоянии в 12 километров где-то с восьмого снаряда реально попасть по группе пехоты. Если это будет расстояние в 5 километров, то уже 3-й – 4-й снаряд попадет по ним. Вообще это сложная наука с этими расчетами, я ее полтора года изучаю и до сих пор не все изучил.

С чем бывают сложности?

Снаряды даже с одного завода, но из разных партий отличаются. Каждый снаряд на заводе взвешивается, и если он отклоняется от нормы на 0,05%, то на нем делают отметки “+”, “-” или “++” и так далее.

Это все нужно рассчитывать, потому что, когда снаряд тяжелее даже на 0,05%, то могут быть погрешности в перелете-недолоте на 70 метров. Пройдет 5 месяцев, завод немного изменит условия хранения пороха, и заряд снова будет по-другому лететь. Поэтому мы их сами взвешиваем и сортируем по весу и странам-производителям.

Эффективнее всего применять пушки по колоннам оккупантов и скоплению пехоты

В чем состоит ваша работа во время российских штурмов?

Мы обычно работаем, когда есть скопления [пехоты] и колонны бронетехники [оккупантов]. Ибо когда едет один БМП или танк, то с 7-8 километров сложно попасть по нему. Может быть такое, что снаряд упадет в 10 метрах и повредит БМП, а вот на танке только поцарапает краску.

Поэтому мы больше работаем по скоплению пехоты — это эффективнее. Если снаряд упадет даже в 30 метрах от оккупантов, то есть шанс, что кому-то из них осколком снаряда оторвет голову.

Когда у нас были самые большие волны штурмов 10-го и 15-17 октября, они применяли большое количество техники и пехоты. После потерь, чтобы укрыться от наших дронов, они стали больше пехотой наступать по 10-20 человек. Эта пехота идет по посадке ночью, и их там даже из дронов, имеющих тепловизоры, трудно заметить. Вот по таким группам мы можем эффективно работать, а их бронетехника уже работает как эвакуация раненых.

Под Авдеевкой в ​​ВСУ есть защита от артиллерии оккупантов, но дроны создают проблемы

Что для вас создает самые большие проблемы как для артиллериста?

Именно по нашей батарее было два попадания. [Однажды] это был какой-то “Ланцет” или что-то похожее, такой “самолет-камикадзе”. Нам очень повезло, что он промахнулся на 7 метров и люди остались целы, а у пушки только колеса пробило. В этом районе наши пушки стреляли полгода, контрбатарейная борьба была, но у нас есть свои системы защиты от этого. Поэтому больше всего проблем — от дронов.

Почему российская армия так часто использует в Авдеевке авиацию?

Они всегда ее здесь активно использовали, но сейчас массово пошли в ход КАБы (корректируемые авиационные бомбы, — ред.) мощностью по 500 кг или одна тонна. Они просто дополняют эти бомбы маленькими крыльями. Самолет взлетает очень высоко, сбрасывает бомбу, которая планирует и корректирует направление благодаря электронике. То есть она как ракета, только без двигателя.

Здесь дело в том, что авиация не залетает за линию фронта. Самолет очень высоко выпускает эту бомбу, в 3-7 километрах от линии фронта, и быстро разворачивается назад. Бороться с этим очень тяжело.

Сотни единиц уничтоженной техники оккупантов под Авдеевкой подтверждают бойцы 110-й бригады ВСУ

Спикер Сил обороны Таврического направления Александр Штупун говорил, что с 10 по 26 октября на Авдеевско-Марьинском направлении оккупанты потеряли около 400 единиц различной техники. Вы считали свой вклад в эти потери россиян?

Где-то пять единиц [уничтоженной российской техники] за эти дни наша пушка сделала. Еще есть много поврежденного, но это не точно. Мы расстреливали колонну, были точные попадания, но мы смотрели на нее из тепловизора, поэтому я не знаю, что это за техника была.

Когда мы выводим из строя какую-нибудь технику, ее сразу наши дроны сбросами “добивают”. Поэтому вся поврежденная нами техника — уничтожена.

Вы согласны с подсчетами потерь россиян в Авдеевке, которые публикуют в сети?

Они штурмуют не саму Авдеевку, а фланги, где поля и посадки. Потому что бои в городе — это очень тяжелая штука. Поэтому они пытаются отрезать Авдеевку от коммуникаций и имеют небольшие продвижения, но с огромными потерями. Вот эти подсчеты западных специалистов о потере 135 единиц техники за два штурма. Я, конечно, не считал, но по тому, что вижу, мне кажется, они правы. Я просто видел десятки сгоревшей техники, и где-то 40% — это работа FPV-дронов.

Российская армия несет существенные потери под Авдеевкой, которые трудно восстановить, — командир подразделения ВСУ

Такие потери приближают истощение российской армии или для них это несущественно?

Еще как существенно. Чтобы заменить такое количество бронетехники, думаю, нужно несколько лет. Тем более, что там было много образцов достаточно новой и боеспособной техники. Также огромные потери в людях в штурмовых подразделениях, а штурмовики очень ценны и восстанавливать их трудно.

Правда ли, что в обороне ВСУ была только одна бригада, которая уничтожила по меньшей мере три бригады оккупантов?

Сейчас в медиа-пространстве много политических и пропагандистских заявлений. Да, наша бригада взяла на себя значительный удар, но есть сопутствующие подразделения, которые вместе с нами здесь, и их вклад в нашу оборону неоценим.

Как Вам удавалось уничтожать так много техники и солдат россиян?

Думаю, нам помогла слаженность, порядок и свобода действий. Мы не ожидали команды, а сами проявляли инициативу. У нас такие и такие территории “пристреляны”, нам эффективнее всего вести огонь сюда и сюда. В ответ командование написало: “Ок, эти участки ваши, бейте без команды”.

“Авдеевка — это крепость, однако против нас сверхмощный враг, которого нужно воспринимать серьезно”

Военные обозреватели часто подчеркивают, что Авдеевка — это неприступная крепость. Вы как защитник тоже так думаете?

Это крепость, у них (российских военных, — ред.) нет шансов. Однако перед нами сверхмощный враг, и его силу нужно воспринимать серьезно и трезво. Россияне собрали столько бронетехники для штурма, сколько я никогда не видел в одном месте.

Как считаете, долго ли оккупанты смогут наступать такими силами?

Думаю, битва только началась. Я не знаю, сколько у них резервов, но я думаю, что они пригонят еще. Да, они понесли колоссальные потери, но у них есть небольшой результат, поэтому, думаю, они будут пытаться его развивать.

“Авдеевский террикон” сейчас под нашим контролем или его можно назвать “серой зоной”?

Не понимаю “хайпа” (ажиотажа, — ред.) вокруг террикона, но да — террикон сейчас “серая зона”. Ни у кого нет возможности его контролировать (информация актуальна по состоянию на 28 октября 2023 года, когда наши журналисты записывали интервью).

“После штурмов я представил, каких усилий нам будет стоить деоккупация наших земель, и мне стало грустно”

Как такие сражения психологически влияют на вас?

Самая тяжелая работа у пехоты. На них едет 12 танков, и я тяжело представляю, каково это, поэтому у меня нет морального права об этом говорить. Моя работа не очень тяжелая, но во время больших штурмов физически тяжело. В течение 15 суток я выходил на улицу только в туалет, а все остальное время смотрел в монитор.

Что больше всего отразилось в вашей памяти после 10 октября 2023 года?

После завершения штурма горели десятки единиц бронетехники оккупантов… И мне почему-то стало грустно. Ибо я представил, каких усилий нам будет стоить деоккупация наших земель.

Артиллерия ВСУ с появлением дронов стала условно в 50 раз эффективнее — командир подразделения 110 ОМБр

Как вы можете в целом охарактеризовать эту войну?

Эта война меняется быстрее, чем все прошлые войны, потому что технологии развиваются быстрее, чем когда-либо. Когда-то танк был “богом” на поле боя, а сейчас FPV-дрон за 500$ с кумулятивной гранатой может его уничтожить на расстоянии до 10 километров. Условные “мавики” (беспилотники гражданского производства, — ред.) на поле боя могут сделать больше, чем батарея артиллерии.

Создается впечатление, что в условиях, которые вы описали, снижается важность артиллерии?

Старая советская школа требовала, чтобы наш специально обученный человек сидел на холме с оборудованием, смотрел, куда мы попали и передавал по рации координаты попадания для корректировки артиллерийского огня.

Теперь, с появлением дронов, артиллерия наоборот стала условно в 50 раз более эффективной. Мы теперь можем видеть в реальном времени с дронов, куда мы попадаем.

Если бы мы работали без беспилотников, для уничтожения группы пехоты нам нужно было не 7-10 снарядов, а 50 или больше. А чтобы уничтожить блиндаж, нам нужно было бы очень много снарядов, а дрон может сбросить гранату с 2-3 раза куда надо.

“Мы должны быть более технологичными или будем платить за это кровью”

Вы видите, как можно улучшить ситуацию для ВСУ на фронте?

В первый месяц [открытой] войны мы пытались воевать, как пишет учебник советской школы артиллерии, и едва все не умерли тогда. Мы должны быть технологичнее врага. Или будем платить за это кровью своих людей.

В чем защитники Авдеевки больше всего нуждаются? На какие сборы вы бы советовали донатить больше всего?

Дроны ударные, FPV-дроны, “мавики” и другие разведывательные дроны. Еще средства РЭБ, тепловизоры и рации. Это то, что есть в свободной продаже.

Как часто военным удается взять отпуск и есть ли с этим проблемы?

Здесь все зависит от обстоятельств. Если есть возможность на время отпустить человека, и его собратья готовы и могут взять на себя его фронт работы, то можно и отпустить. Если все хорошо складывается, то раз в 4-5 месяцев можно вырваться на 10 суток погулять с семьей или друзьями.

Однако есть много факторов. К примеру, у некоторых людей есть проблемы с дисциплиной, и таких просто страшно отпускать. А еще есть люди, отсутствие которых тяжело перенесет подразделение, потому что их трудно заменить.