На первый-второй день начали люди шептать, что Валеру "МГБ" задержали. Это все было тайно. Я ездила в "МГБ" с подушкой и одеялом, хотела акцию делать типа "буду здесь жить". А на четвертый день они сами пришли с постановлением в чем обвиняется мой муж. Ознакомили меня с делом, провели обыск и так все началось. Через день мне разрешили сделать "передачку" мужу", — рассказывает Татьяна Матюшенко.

К сожалению, если с вашим близким на оккупированной территории пропала связь, вам надо найти человека, который попытается его разыскать. Другого алгоритма нет. Просто пропала связь - это не повод начать поисковые действия. Когда вы нашли знакомых или соседей, которые вам сказали, что человека нет и кто-то видел, как его задержали, — это другая процедура. Желательно, чтобы кто-то там смог узнать основания задержания, и предъявлено ли обвинение, — объясняет Анна.

Пока не предъявлено обвинение, не стоит обращаться к СМИ. Пока они держат человека, а они могут держать по своим правилам 30 суток и продолжать срок несколько раз, лучше этого не делать. Потому что они мониторят СМИ и все это добавят к делу. Если где-то появится, что этот человек патриотичный, или, не дай Бог, кто-то напишет, что он помогал украинской армии, — все это будет в обвинительном акте, — добавляет руководительница общественной организации.

Никому не сообщили - жене, родным. Главное у них было: ты - никто. Ты исчез. Мы с тобой сделаем что угодно. И я знал, что они действительно могут это сделать. Видел, что они делали с другими, - вспоминает Анатолий.

В полицию могут обращаться не только родственники. Подать заявление может любой (даже знакомые, владеющие информацией и которые находятся на территории свободной Украины). Если родственники находятся на оккупированной территории, они могут обратиться к своим знакомым или общественных организаций. Мы тоже предоставляем такие консультации, — говорит Анна Мокроусова.

За последние годы я не видела, чтобы были какие-то недоразумения с Центром освобождения пленных, чтобы человека не хотели включать в списки. Никто не имеет отношения к обмену. Нет такого понятия, как ранжирование пленных. Больше ничего сделать нельзя. Существуют байки о том, что можно на оккупированных территориях кому-то дать взятку, чтобы подтвердили человека. Были случаи, когда люди давали взятки, но их близких не отпустили,— отмечает руководительница ""Блакитного птаха".

И вот звонок: трех ребят из батальона "Кривбасс", среди которых мой сын, волонтеры видели на Луганщине. Они их подкармливали, давали им сигареты. Единственная просьба наших детей была - передайте маме, что я жив. В 2017 году тоже волонтеры его видели. Нас не подавали на обмен, говорили, что они бесследно исчезли. Но есть доказательства, что они в плену. Я встречалась с представителем ОБСЕ Тони Фришем, и он мне сказал: "Елена, я не могу вам помочь, потому что Украина не подает вашего сына в списки на обмен

Раньше были случаи, когда командование, не зная, как человек попал в плен, могло решить, что он самовольно покинул часть. Но это было давно. Я не могу сказать, что такая практика существует сегодня. Просто лучше убедиться

Если дают какие-то подтверждения, что эта передача принята, которые могут помочь установить местонахождение человека уже потом на Минских переговорах, их надо хранить. Все эти бумажки надо хранить. Потому что самое сложное - чтобы та сторона подтвердила, что человек у них. Очень часто бывает, что мы знаем, где человека держат, ему носят передачи, но на Минских переговорах та сторона говорит, что они этих людей не видели, — уточняет Мокроусова.

Там есть представители мониторинговой миссии ООН, представители Международного Комитета Красного Креста. Что такое иметь доступ - это возможность в любой момент прийти и сказать, что мы хотим проверить условия. В Украине МККК может говорить без представителей власти с любым задержанным, чтобы узнать реальную ситуацию. Там такого нет. Были моменты, когда их пускали туда, куда хотели пустить представители ЛДНР. Иногда им дают возможность кого-то увидеть - кого определят представители оккупированных территорий, — рассказывает Анна Мокроусова.

Я очень сочувствую представителям, которые задействованы в этом процессе с нашей стороны. Потому что дальше начинается ужасная вещь, начинаются торги. Украина заинтересована забрать как можно больше людей, и та сторона выдвигает иногда невозможные требования. Редко бывает, что они подтвердили 100, а отдали 25. Сначала договариваются об обмене, а потом идет верификация, — говорит Анна Мокроусова.

В "Комплексе мер по выполнению Минских соглашений" записано, что представители ОРДЛО консультируют и согласовывают по двум темам: местные выборы и особенности отдельных районов. Фактически имеем консультации по всем вопросам: безопасности, обменов. Результатом такого неправомерного обсуждения является то, что Минские соглашения фактически не работают. Мы видим, что обменов нет. Если они были, то только в результате переговоров на уровне президентов или их внешнеполитических советников, — считает представитель отдельных районов Донецкой области в Трехсторонний контактной группе Сергей Гармаш.

Официально мне говорят, что Валерия не подтверждает сторона "ДНР". Но вот все документы подтверждающие есть. И я верю, что Украина настойчиво спрашивает его. Скорее всего это со стороны "ДНР" какой-то шантаж, манипуляции, требования от украинской стороны. И мы вот видим сейчас на обменах, что это манипуляция с российской стороны, чтобы выменять кого-то, — рассказывает Татьяна Матюшенко.

Когда оккупационная власть подтвердила, что человек у них, это 80% дела. Мы не говорим, что они включают в списки. Списки предоставляет Украина, а они людей согласовывают или нет. И на это невозможно повлиять, — добавляет руководитель общественной организации Анна Мокроусова.

Его товарищи вышли по обмену. Говорили, что он в 32-й колонии в Макеевке. Однажды нам звонили из Красного креста из Славянска: им дали добро, они передавали Паше туда посылку. А второй раз вот хотели в январе передать посылку и уже не разрешили. Везде уже обращались. Пришли нам ответы, что мой сын первый в списках на обмен. Но их сторона его не подтверждает. Не знаю, чего все дома уже, а его не выпускают. Ему оставалось 8 дней, у него контракт заканчивался, — говорит мать бойца Нина Корсун.

Формулировку "всех на всех" я считаю немного невежеством. Так говорят люди, которые не понимают в освобождении пленных. Формула "всех на всех" - это что-то невозможное в наших реалиях. Часть нашей страны оккупирована. Всех - кого? Кого мы знаем? Кого они подтвердили? Всех, кто находится лишь оккупированной территории? Ибо так же мы наблюдаем: когда происходит обмен, они начинают набирать новых людей. У них там очень много граждан Украины. Всех на всех - это освободить территорию. Пока она не освобождена, там всегда будут заложники. Для них это дело 5 минут - набрать любое количество заложников, — считает Анна Мокроусова.