Уже несколько лет Дзвенислава из Львовской области рискует собственной безопасностью, чтобы спасти жизни раненых побратимов. Военную службу выбрала осознанно, но внезапно. Служила и на Донетчине. Как решилась стать боевым медиком и что пришлось пережить в Бахмуте и Соледаре — 26-летняя девушка поделилась с Вильным радио.
Дзвинка (Дзвенислава) родом из Дрогобыча Львовской области. Девушка получила образование переводчика с английского и французского языка во Львове и около 5 лет работала по специальности.
“Работа была связана с военной тематикой: переводила для иностранных инструкторов. Однажды мой близкий друг сказал, что хочет пройти обучение по тактической медицине, которое организовывал добровольческий батальон. Тогда я как раз работала с инструкторами-медиками. Для меня также было интересно просто отработать эти навыки, пожалуй, чисто для углубления понимания и использовать это в своей работе. В то время я вообще об армии не думала”, — вспоминает собеседница.
После недельной подготовки инструкторы спросили, хочет ли кто-то присоединиться к рядам добровольческого батальона.
“Меня как осенило. Потому что я смогла пройти эту учебу, которая была довольно изнурительной. Поэтому я решила, что если удается, то почему бы не попробовать”, — делится боевой медик.
Дзвинка выбрала для себя позывной «Тыша». А на первую ротацию попала в 2020 году. Девушка была добровольцем, поэтому поначалу не получала денег за свой труд.
“Это был госпиталь в Авдеевке, куда привозили раненых военных и гражданских. С другими боевыми медиками мы помогали медицинскому персоналу с процедурами. То есть перевязки, капельницы, уколы и т.д. А потом уже последующие ротации были вблизи населенных пунктов под Мариуполем. Там уже были непосредственно позиции боевых подразделений”, — рассказывает защитница.
В начале пути боевого медика, добавляет Дзвинка, ей пришлось столкнуться с предубеждениями.
“Меня раздражало то, что нужно доказывать военным, что девушка, доброволец, медик может быть дееспособной боевой единицей. То есть как-то завоевать это уважение, понимание, доверие. Это было непросто. У нас ротации, как у добровольцев, длились довольно коротко, от 2 недель до месяца. Поэтому каждый раз за 2 недели приходилось заново начинать этот процесс получения доверия”, — вспоминает собеседница.
И это, по ее словам, были не только стереотипы о женщинах в армии.
“Предупреждение было вообще ко всем добровольцам, потому что большинство не понимало нас: “Что вы здесь делаете? Вам не платят деньги, вы берете отпуска на работах, чтобы ехать на позиции куда-нибудь, для чего?”. Но к женщинам это предубеждение еще сильнее”, — утверждает Дзвинка.
Но сейчас, отмечает боевой медик, отношение к ней в армии изменилось к лучшему.
“Я со своим подразделением почти два года после начала полномасштабного вторжения. У меня, наверное, есть какая-то репутация, авторитет. Мне уже не нужно что-то кому-то доказывать. И также в Вооруженных силах есть звание, должности. И, соответственно, люди ориентируются на это, понимают, как к тебе относиться, но, конечно, не все. Потому сейчас, пожалуй, проще. Я сержант”, — говорит защитница и уточняет, что о звании иронизирует.
Полномасштабное вторжение российских войск в Украину не стало для Дзвинкой неожиданностью. В конце 2021-го боевой медик обсуждала это с побратимами.
“У меня было определенное снаряжение, но я еще покупала себе. В комнате уже собирался отдельный уголок, куда я складывала рюкзак, в который бросала вещи необходимые, снаряжение, бронезащиту и тому подобное. 24 февраля я просто проснулась собираться на работу, увидела сообщение от побратима «Началось!» и ждала, когда за мной приедут, потому что у нас уже была заранее определена точка, где мы, добровольцы, собираемся”, — вспоминает защитница.
Вместе с еще 11 боевыми медиками Дзвинка присоединилась к 95-й отдельной десантно-штурмовой бригаде. С марта по начало апреля 2022-го защитница была на Киевщине.
“Это очень сюрреалистично все выглядело, особенно когда мы оказывали помощь гражданским. Киевская область и боевые действия как-то не сочетались в голове. После этого нас отправили на такое слаживание и доукомплектацию на несколько месяцев. И в июле мы поехали в Херсонскую область”, — говорит собеседница.
Зимой 2022-го и весь прошлый год Дзвинка спасала жизнь побратимов в Донецкой области, но уже в рядах 46-й отдельной аэромобильной бригады.
В Бахмуте Дзвенислава служила в декабре 2022 года и в апреле-мае 2023 года, когда атаки россиян по городу значительно усилились. Девушка говорит: за пару месяцев Бахмут изменился до неузнаваемости.
“Это как разные города, как по мне. В декабре это был такой город-призрак, но по крайней мере какие-то очертания города оставались, туда заезжало много волонтеров, СМИ. Было какое-то странное чувство, потому что здесь бой, а рядом, через несколько кварталов, местные организовали небольшой базарчик, где продавали булочки, какие-то беляши. Это очень тяжело укладывалось в голове. Также в центре города еще работал магазин”, — описывает собеседница увиденное в Бахмуте.
Даже при этой истерзанности было видно, что когда-то это был очень красивый город, ухоженный. Эта архитектура, по-моему, так непривычна для Донбасса, отличается от других. Очень обидно было ездить по этим улицам, видеть все и понимать, что это уже призрак города, а не настоящий город.
Запомнились и сильные морозы, которые были в Бахмуте.
“Мы должны были поехать на один день, поэтому не взяли с собой никаких вещей. Этот выезд затянулся на пять дней. На улице -10, -15, мы открыли какой-то подвал в многоэтажке и просто оборачивались таким тоненьким поролоном (не знаю, это точно этот материал). Было очень холодно”, — делится медик.
Теперь, говорит Дзвинка, Бахмут ассоциируется у нее с потерей друга-военного.
“Там погиб мой очень близкий побратим Евгений Базилевский. Есть очень известное фото: его девушка держит его уже мертвого за руку”, — с грустью вспоминает защитница.
Осторожно, следующее фото может шокировать!
Во время работы в стрессовых ситуациях, утверждает Дзвинка, физическая усталость практически не ощущается.
“Я могу вспомнить такой эпизод из Херсонщины. Мы тогда уехали на исполнение, шел просто ужасный дождь все время. Поток раненых был бешеным. Ранили нашего побратима, также боевого медика. Мы работали как на конвейере: перематывали [раненых], передавали эвакуационной группе, и ребята оттягивали их к точке эвакуации. И при этом еще нужно было выкопать себе окопчик под дождем с кучей раненых”, — делится медик.
«Конвейером» она описывает и службу возле Соледара.
“После того, как наш батальон вышел из окружения в Соледаре, мы работали с другими медиками на эвакуации и дежурили на трассе Славянск — Бахмут. Мы постоянно жили и работали там в “скорых” при ужасных минусовых температурах. Это круглосуточная работа, потому что нам привозили раненых не только из нашего батальона, но и других подразделений”, — вспоминает собеседница.
Осторожно, следующие кадры могут шокировать!
Дзвинка вместе с другими медиками спасает раненых военных. Видео: архив собеседницы
Тяжелее всего для медика, по ее словам, — спасать раненых побратимов, с которыми сблизились.
“Мы все стараемся не привязываться, но, конечно, когда ты проводишь с кем-то много времени, почти 24 на 7 вы рядом, то трудно не привязаться к кому-то. Ты уже знаешь все эти истории жизни человека, почти чуть ли не биографию каждого бойца из своего подразделения, и, конечно, тяжело, когда они ранены, но значительно хуже их терять”, — признается военнослужащая.
Но уверяет: о своем выборе стать в ряды ВСУ не жалеет.
“Я всегда рассматриваю это с такой стороны, что по-другому просто не могло быть. Потому что так меня воспитывали, да я сама себя настраивала всю жизнь. Такова была моя позиция. Конечно, у меня нет моей гражданской жизни, но пока я не представляю себя на другом месте”, — делится медик.
Дзвинка признается: Донетчина, несмотря на изнурительную и опасную службу, за годы российской агрессии стала для нее родным краем. С этим регионом она познакомилась еще раньше, когда волонтерила на востоке.
“Донбасс был для меня чем-то таким супер далеким. Но потом появилось ощущение того, что это все мое, это тоже мой дом. Могу приехать, например, в ту же Авдеевку и чувствовать себя как дома. Я видела, как Донетчина развивалась в последние годы перед полномасштабным вторжением. Каким сильным здесь был общественный сектор, как много молодежных организаций и сообществ здесь возникало. Эти молодые люди служили примером для всех других, как мне кажется. Мне кажется, теперь большинству этих людей, которые могли что-то менять, пришлось эвакуироваться в другие регионы”, — рассуждает военнослужащая.
Вспоминает медикиня и знаковое для нее знакомство до открытой войной в Водяном под Мариуполем. Местная пожилая женщина, добавляет Дзвинка, помогла ей по-другому взглянуть на Донетчину.
“Ее звали Зоя. Мы часто к ней заходили: помогали с лекарствами, продуктами, она держала коз и давала нам молочко. Она родом из России, кажется, в молодости переехала в Мариуполь. Всегда отмечала то, что она говорит на суржике, но все равно считала обязанностью то, что нужно изучать украинский. Зоя очень гордо заявляла, что работала на заводе Ильича, и когда был референдум за независимость Украины, она первая из этого завода, этническая россиянка, проголосовала за независимость. Она этим очень гордилась”, – рассказывает собеседница.
Но были встречи, которые портили впечатление медика о регионе.
“К сожалению, осталось очень много таких “ватников” в прифронтовых местах, которые действительно ожидают прихода другой армии. Есть, конечно, прекрасные люди. Но по человеческой природе больше внимания мы обращаем на негатив. Конечно, у многих есть какие-то российские корни, кто-то в силу исторических обстоятельств русскоязычный, но я считаю, что этот стержень украинскости в регионе был и остается”, — делится защитница.
Сейчас подразделение, в котором служит Дзвинка, выполняет задание в Донецкой области, но медик временно не с ним.
“В настоящее время на должности санитарного инструктора медицинского пункта. Пока я в основном занимаюсь такими терапевтическими работами. То есть это бойцы, например с акубаротравмой (контузией), которым нужно отлежаться несколько дней, отдохнуть от физических нагрузок и получить соответствующее лечение. Или сезонные заболевания”, — говорит собеседница.
Раньше мы рассказывали о боевых медиках Анастасии и Карине, которые тоже служат на Донетчине.