По меньшей мере, 226 детей погибли от рук российских захватчиков в Донецкой области с начала открытой войны. Это только те, чью гибель удалось подтвердить официально. А еще есть сотни детских смертей в Мариуполе, Волновахе и других городах и селах — из-за оккупации достоверных данных оттуда нет и поныне. Как россияне убивают будущее Донетчины и можно ли помешать — читайте в нашем репортаже.
Этот материал — второй из серии репортажей Вильного радио “Украденное детство”. Мы посвятили этот спецпроект украинским детям, вынужденным проводить свои беззаботные годы под вой сирен и свист российских снарядов.
Недавно на нашем сайте вышел материал о том, как лечат раненых малышей в больнице “Охматдет” и какие душевные травмы им наносит развязанная Россией война. Вскоре мы выпустим еще один репортаж о детях, чья судьба до сих пор остается неизвестной.
“Никогда не думала, что такое произойдет, что мы его потеряем! Таких детей, наверное, никогда не было и не будет. Он был очень добрым. И соседям всегда помогал — все и поднесет, и купит на велосипеде в магазине, и по хозяйству, и в огороде”, — плача, рассказывает бабушка погибшего в Бахмуте мальчика Марина Легкая.
Ее внук Илья Мякинчик стал жертвой российского обстрела. Ему было 12 лет, и останется столько навсегда.
Мальчик жил в Бахмуте с мамой и бабушкой на южной окраине села Опытное. Пока мог – учился в местной школе №5.
“Учился в 8 классе – дистанционно занимались, телефоном связывались. Ездил получал учебники. [До вторжения россиян] он ходил на волейбол, ездил на соревнования, получал награды”, – рассказывает бабушка.
Эвакуироваться из Бахмута тогда еще возможность, но взрослые решили оставаться в штурмованном оккупантами городе.
“Не хотелось уезжать из своего родного города. Думали, полетает, погремит, постреляет и все утихнет. И у меня мама старенькая, 94 года, плохо ходила”, — объясняет женщина их решение остаться.
В октябре 2022-го жить в Опытном из-за постоянных обстрелов россиян стало невозможно даже в подвале, поэтому семья перебралась в центр города к сыну женщины. Скоро стало долетать и туда.
“Знакомая, которая жила в западной части города в районе водоканала, оставила нам дом. Мы все жили там: забрали мою сестру с 15-летним племянником Никитой, я, мама, дочь, сын и Илья. Ходили на Новый рынок за покупками”, — рассказывает женщина.
Так было до января этого года. В последний день месяца Илья Мякинчик оказался в эпицентре удара российской армии по жилому кварталу его родного города и погиб на месте, на глазах у своих двух тяжело раненых родственников.
Илья Мякинчик — один из 226 детей с подконтрольной части Донецкой области, гибель которых из-за открытой российской вооруженной агрессии смогли зафиксировать официально. Такие данные предоставили Вильному радио в Донецкой ОВА в ответ на запрос по состоянию на 22 августа, и они постоянно растут.
Эти показатели не окончательны и не отражают полную картину. Поскольку неизвестно, сколько детей погибло в городах и селах во временной оккупации и вплотную к линии фронта.
“По информации структурных подразделений [Донецкой] ОГА, райгосадминистраций, районных ВА и Нацполиции в Донецкой области, по состоянию на 22 августа 2023 года количество погибших в Волновахской городской ТГ составляет 5 детей, в Мариупольской — 153. Точное количество погибших детей в городах Волноваха и Мариуполь установить невозможно”, — говорится в ответе чиновников Донецкой ОВА на запрос Вильного радио.
Юристы Харьковской правозащитной группы считают, что в Мариуполе россияне убили около 100 тысяч местных жителей. Однако какую часть от них составляют дети — неизвестно. Специалисты подготовили представление в Международный уголовный суд о преступлениях геноцида россиян против украинцев в Мариуполе.
В общем по всей Украине на 4 сентября в Офисе генерального прокурора известно о 503 погибших в результате российской открытой агрессии детях. Таким образом на Донетчине погибла минимум половина всех украинских детей, которых в Украине официально признали погибшими от рук оккупантов.
Марина Легкая вспоминает, как видела внука в последний раз. В то утро 31 января Илья, ее племянник Никита и сын Алексей ушли на рынок.
“Илья взял телефоны и сказал “Бабушка, я заряжу там телефоны и приду с Никитой”. Говорю “Хорошо, Илья”. Вечер – а его нет. Мы всю ночь пробегали, а куда? Комендантский час, ни связи, ничего. Только рассвет – мы с сестрой и дочерью побежали в сторону рынка”, – вспоминает Марина Легкая.
Там они спросили у знакомых продавцов и грузчиков, не видели ли они ребят.
“А вы что, никто ничего не знаете?” — спросили они и рассказали, что Илья погиб, Никиту племянника в тяжелом состоянии забрали, и сына Лешу и продавщицу в Константиновку”, — плачет женщина.
1 февраля родственники на своем авто вывезли семью из Бахмута в Константиновку.
“Сказали, что Илюшка в Константиновке. Мы в морг – его нет. Сказали, что его оставили у нас в Бахмуте в морге. Мы поехали в Бахмут и попросили, чтобы нам его переправили в Константиновку”, —– рассказывает бабушка Ильи.
“Похоронили его в Веролюбовке (село Константиновской громады, — ред.)”, — делится Марина Легкая.
1 февраля родственники на своем авто отвезли семью в Константиновку. Судмедэксперт, проводивший вскрытие тела мальчика, вынес вердикт: ребенок погиб не от осколочного поражения.
“Видимо взрывная волна, потому что у него произошла черепно-мозговая травма и кровоизлияние в мозг. Ни осколочка, весь чистенький был”, – говорит бабушка.
В тот трагический день мог погибнуть и ее племянник, 15-летний Никита Брозгаль. Времени спрятаться от обстрела не было и у него.
“Никита рассказывал: “Илюшка пришел, поставил на зарядку телефоны. Зашли в ларечек, а я на аптеке сидел. И ничего не было слышно (подлета снаряда — ред.) Меня обломки прошили. Я подлез к Илюшке, а он ничего не говорил. Я выпал на улицу — и все, дальше ничего не помню”, — пересказывает слова племянника Марина Легкая.
Парня с тяжелыми ранениями стабилизировали в Константиновке и сразу отправили во Львов. Там врачи провели ему сверхсложную операцию: обломок застрял в сотых долях миллиметра от стенки одного из самых больших кровяных сосудов грудной полости. То, что парень выжил, настоящее чудо, утверждают медики.
Во Львовской больнице Никита решил креститься. Его крестными стали оперировавшие его врачи.
Приблизительно при таких же обстоятельствах, как Илья Мякинчик, погибли и много других детей с подконтрольной части Донецкой области. Об этом свидетельствуют официальные данные облгосадминистрации.
“Среди основных причин гибели детей следует отметить получение ими травм, несовместимых с жизнью, в результате обстрелов со стороны России. В 2022 году больше всего детей погибли в марте-апреле, в 2023 — в июне-июле”, — рассказывают чиновники ДонОВА в ответе на запрос Вильного радио.
В частности, девять детей погибли 8 апреля 2022-го на железнодорожном вокзале Краматорска. В тот день в ожидании поезда там собрались сотни людей, в основном — женщины с детьми, которые хотели уехать подальше от обстрелов. Но россияне нанесли ракетный удар по скоплению мирных людей. На корпусе снаряда захватчики написали “ЗА ДЕТЕЙ!”
Российская атака может застать где угодно, даже на отдыхе. Так недавно жертвами обстрела стали двое детей в Константиновке — взрослые взяли их с собой на местный водоем. В результате удара 10-летний мальчик скончался на месте, а 11-летняя девочка — через несколько дней в больнице от ран.
Причиной смерти нередко становится и взрывчатка, которой российские захватчики засорили земли региона. С 24 февраля 2022 года правоохранители Донецкой области зарегистрировали 5 фактов подрыва или ненадлежащего обращения детей с взрывоопасными предметами.
Как сообщают в ДонОВА, по состоянию на 22 августа 2023 года:
0
детей всего погибли в Торецкой, Краматорской и Константиновской ТГ — по 6 детей в каждой из этих громад;
0
детей всего погибли в Великоновоселковской, Мангушской, Святогорской, Славянской, Николаевской, Светлодарской и Соледарской громадах — по два ребенка в каждом;
0
детей погибли от мин и другой взрывчатки в Лиманской громаде;
0
ребенка считают погибшими в Бахмутской ТГ;
0
ребенка погибли всего в Часовоярской, Селидовской, Марьинской и Авдеевской громадах — по одному погибшему ребенку в каждой из этих ТГ;
0
ребенка считают погибшими в Угледарской, Очеретинской и Ольгинской громадах.
Свидетелем гибели детей был и полицейский из Бахмута Павел Дьяченко. Сейчас он в составе эвакуационного отряда “Белый ангел” спасает детей из опасных населенных пунктов. Мужчине пришлось видеть последствия российского обстрела, унесшего жизнь 12-летнего Ильи Мякинчика — правоохранитель был среди тех, кто регистрировал преступление оккупантов.
Павел Дьяченко. Фото: Национальная полиция Донецкой области
“Был свидетелем и травм, и гибели детей в Бахмуте. Ракетой попали в многоэтажку, вытаскивали [людей] из-под завалов, ребенок был очень травмирован. И другой случай – во время артиллерийских обстрелов в районе улицы Юбилейной [от которого погиб Илья]”, – говорит мужчина.
Детских смертей было бы еще больше, если бы не принудительная эвакуация из прифронтовых громад Донецкой области, считает полицейский.
“Это не только наша работа. Эвакуацией занимаются достаточно мощно еще военные администрации, ГСЧС, волонтеры. Если бы не эвакуация, то, конечно, количество травмированных, погибших было бы больше”, – говорит Павел Дяченко.
Порой спасти детей от гибели удается едва не в последний момент, добавляет он.
“У нас был случай: эвакуировали из Торецка многодетную семью – шесть детей было. Мы их увезли, им предоставили жилье, все нормально. И через несколько дней, когда приехали, местные полицейские нам говорят: “А помните семью, что вы вывозили?” — “Да” — “Ну у них прямое попадание из артиллерии в дом, просто прямое!” — рассказывает сотрудник полиции.
С некоторыми спасенными с линии фронта детьми он по-прежнему поддерживает связь.
“До сих пор звонят люди, семьи. Я даже дружу в соцсетях с детьми, которых мы эвакуировали. И этот отзыв, когда люди благодарят — это очень ценно”, — делится личным Павел Дьяченко.
Если вам нужна помощь с эвакуацией из прифронтовой зоны, обращайтесь к полицейскому экипажу “Белый ангел” по одному из этих номеров:
Мама, бабушка и другие родственники погибшего Ильи Мякинчика некоторое время пожили в Константиновке, а оттуда переехали в Кировоградскую область. Там вместе живут до сих пор.
Марина Легкая очень скучает по внуку. А мама мальчика страдает еще больше.
“Дочка плачет, разговаривает сама с собой, что-то доказывает. Покупаю успокоительное, оно хоть немного действует. Он у нее единственный был”, — вздыхая, говорит женщина напоследок.